- Особист сказал, они младшенького моего нашли. Он уже в Портефранко, или даже морем плывет в Москву. Скоро будет здесь.
- Что сказать - Поздравляю!
У от таких новостей у мужика словно крылья за спиной выросли. И куда девалась перенапряжение последних дней перехода?
Что смысл жизни животворящий делает.
Если это яблочко упало не слишком далеко от яблони. То простой деревенский парень - без затей, однозначно усилит нашу группу.
Надо только что-то с половым вопросам решать, причем срочно. А то проблем не оберёшься.
Следам за врачами необходимо вписать в коллектив семейку сербских строителей.
Глава семейства - дубленый балканскими ветрами семидесятилетний старикан по имени Вук. Несмотря на солидный возраст, жилистый старикан еще бодр, трезв рассудком и даже ограниченно работоспособен.
Основная надежда на комфортное размещение по приезду сына Вука - Горон. Горону чуть за полтинник. Такой же сухощавый, как и отец, с мозолистыми ладонями строителя и абсолютно седой.
На родине мужик почти тридцать лет отработал реставратором. А реставрировать там есть что. Ибо в тех местах основательно строились если не с эллинских времен, то уж со времен римской республики точно. Если верить Седому, по части работы с камнем Вук и Горон просто боги.
Широкая в кости, с чуть грубоватыми чертами лица и большими печальными глазами Майа - жена Горона. Как я понял, Майа не сербка, а словенка.
И их внук чумазый шалопай Гойко, возрастом чуть младше моих детей.
Еще год назад семейство было намного многочисленнее, пока не познакомилась с подзабытыми со времен вермахта этническими чистками. Что конкретно у них случилось, и кто чистил, сербы не рассказывают. А потом был вербовщик Ордена, переход в Порто-Фрако и знакомство с русским конвоем.
Последние обитатели лагеря, разбившие свое стойбище чуть в сторонке, вообще негры. Парень и девушка вполне детородного возраста, освобождённые людьми Седого в ходе не слишком дружественного визита на южный берег Большого залива.
Да и с чего бы им быть дружественным?
Подвозя меня в лагерь, тезка рассказал, как отправленные в те места торгпреды Москвы умерли весьма поганой смертью. Учитывая, что среди торгпредства были женщины, вышло совсем кисло.
Наведение неконституционного порядка не заставило себя долго ждать. Беспредельный гнойник на побережье выжгли каленым железом, по принципу - Ну и что, что конкретно ты не убивал, и в душе даже был против. В вашем городишке убили русских, значит, ты виновен. Привыкайте.
