— А как насчет мужчин? — спросил Шелест с некоторой опаской.
— Мужчинам все можно, — милостиво кивнул Йон.
— Ура, — Шелест облегченно вздохнул.
Юфория покосилась на него с неодобрительным видом, а Ют, в не меньшем возмущении, отрывисто вопросила:
— А как же я?
— Хороший вопрос, о милое создание. Думаю, на тебя все это не распространяется. Все равно тебя почти не видно.
— Отлично, — Ют очень обрадовалась.
— Но если женщинам ничего нельзя… — нерешительно подал голос Шелест. — То… Ну… — его взгляд скользнул к Юфории.
— Принцессе все можно, — сказал Йон, и Юфория прямо-таки расцвела от удовольствия. — Впервые в истории Вавилона, прошу заметить.
— Женская власть! — Юфория вскинула руки в победном жесте.
— Ну, не женская, а исключение для тебя лично, — заметил Шелест справедливости ради.
— Полегче, защитник, — Юфория запустила в него огрызком яблока. — Иначе нарвешься на неприятности.
— Молчу-молчу.
— Должен сказать, — продолжил Йон, — что для тебя, как защитника, тоже делается исключение. Тебе разрешено практически все, кроме крайностей. Одежду свою тоже можешь оставить, если хочешь.
— Правда? — изумился Шелест, не ожидавший особого отношения к своей персоне. — А что вы подразумеваете под крайностями?
— Если ты совершишь убийство или кого-то покалечишь без видимых причин, последует разбирательство. Которое может закончиться чем угодно. И еще: в принципе, ты сам можешь задать тон обращения к себе жителей, хотя и без этого, уверяю, к тебе будут относиться более чем уважительно. Но, в любом случае, не забывай, что ты служишь Вавилону, а в Вавилоне есть король. И верховный жрец — то есть, я.
— Ясно, — пробормотал Шелест в некотором замешательстве.
— Расскажи ему самое главное! — потребовала Юфория.
— Ладно, если я правильно угадаю, что вы, Ваше Высочество, подразумеваете под главным… Вавилон — святой город. Никто не должен употреблять дурманящих напитков и вступать в… В особенно тесные связи, — Йон удовлетворенно кивнул себе, радуясь, что подобрал сносное выражение.
— Как, вообще? — на этот раз эмоции Шелеста не знали границ.
Ют довольно хихикнула, а Юфория наградила своего новоявленного защитника презрительным взглядом.
— Просто это странно, — сказал Шелест оправдывающимся тоном.
Юфория недоверчиво фыркнула. Йон уточнил:
— Днем. Ночью, после того, как пробьет одиннадцать часов, и вплоть до рассвета людям предоставляется полная свобода действий.
— Полная свобода? — медленно повторил Шелест. — Наверное, именно это имел в виду Белениус…
