И все же нынешний оракул вынужден скрывать себя одеждой и металлом. Наложенное проклятие, заснувшее два поколения назад, снова проснулось, превращая прекрасного юношу в чудовище в чужих глазах. Как он выглядит — теперь не знает никто.
Эриас видел его много-много лет назад. Но сейчас… Тем не менее, несмотря на приключившуюся беду, Иан добрый и мудрый человек, никогда не выливает свою злобу на людей или драконов. Правда, мыслит исключительно своей, пифийской философией, резко отличающейся от человеческой и драконьей.
— И какой из этого будет толк? — миролюбиво поинтересовался Иан, опускаясь рядом с другом.
На миг показалось, что черный плащ оракула превратился в живую тьму, обнял камень и туманными щупальцами пополз к ногам Эриаса. Но тот и бровью не повел — слишком уж хорошо знал штучки Иана.
Время шло, солнце припекало. Ничего толкового сказать не получалось. Но друг прав: просто так сидеть глупо, надо что-то решать. Перед глазами возникла стройная фигурка Ромеды. Пожалуй, она привлекательна. Совсем не похожа на дракониц, горячих и страстных, настоящих дочерей неба и гор.
Человеческая женщина — хрупкая, нежная, спокойная. Такую хочется оберегать от невзгод и укрывать крылом. И пусть характер у нее далеко не робкий, драконицам она все равно проигрывает.
Умом Эриас понимал, что Ромеда здесь одна, да еще и… пленница. Девушку можно было сделать либо рабыней, либо женой, чтобы другие драконы не предъявили свои требования. Кьяра Трехглавый побери этот закон, что любой сильный и состоятельный самец имеет право претендовать на любую самку, если она не принадлежит к драконьей расе.
Конечно, Ромеда не в восторге от того, что стала рабыней, но пока что другого предложить он не мог. Или просто не хотел?
— Я пришел к тебе за советом, — наконец-то сказал он.
Птаха чирикнула и вспорхнула к Иану на плечо. Тот чуть повернул голову, приподнял руку и погладил птаху по перышкам.
— Слушаю, друг мой. Что тебя печалит?
— Только не переходи на свой пафос, — проворчал Эриас.
— Не буду, — мягко согласился Иан, и возникло ощущение, что он улыбается. Впрочем, ручаться за этих пифиев никто не станет, мало ли. — В чем беда?
— Я забрал из Эфоса девушку.
Иан молча кивнул.
— Оставил у себя, сделав своей рабыней. Дети сразу полюбили ее. Да и ощущение, что в доме стало как-то уютнее и светлее, — медленно произнес Эриас, вдруг осознав, что не знает, о чем говорить дальше.
Точнее, знает, но не представляет, как сформулировать. «Мне она понравилась?» «С ней как-то лучше?» «Детей словно изменили?»
