Мириам затушила сигарету.
– У вас прелестные руки, – мужчина не сводил с нее глаз.
Она приподняла ладонь, изящно согнув запястье. Когда он поцеловал ее, кто-то возле бара не удержался от комментария:
– О черт!
– Заткнись, тупая горилла! – проревел ее избранник. – Не обращайте внимания на это животное.
Мириам дотронулась до его руки кончиками пальцев: пометила жертву.
– Любезный господин, я не могу посвятить вам весь день.
– Ваш французский прогрессирует. На таком языке говорили примерно в 1896 году.
– У меня милая комнатушка, а двести франков – вполне подходящая цена.
Они вышли с ним на рю де Баббило, пересекли Итальянскую площадь и оказались на рю де Гобелен. Моросил дождь, и Мириам прильнула к своему спутнику, чтобы идти под его зонтом. Переходя улицу, она, внезапно споткнувшись, чуть не упала на своего спутника Мужчина посмотрел на нее искоса и слегка нахмурился – ощутил ее вес. Из-за плотных костей и мускулов Властители были раза в два тяжелее людей.
Иногда достаточно было малейшего промаха, чтобы спугнуть дичь. Ее соплеменники не отличались от прочих хищников – их охота была удачной только примерно в одном случае из трех. Миф о вампирах как о неутомимых существах, обладающих сверхъестественными силами, – это всего лишь миф.
Они проходили мимо небольшой гостиницы, мужчина хотел повернуть к подъезду, но Мириам его остановила:
– Нет, не сюда.
– А куда же, черт возьми, в таком случае? Поблизости других гостиниц нет.
– Пройдем чуть дальше, любезный господин. Он замедлил шаг. Мириам вновь почувствовала на себе его взгляд. Архаичная речь, чрезмерный вес для такой фигуры и роста – ее избранник ничего не понимал и от этого начал нервничать. Придется освежить проклятый французский. В 1956 году никаких комментариев по его поводу Мириам не услышала. Хотя, конечно, тогда она не выходила на охоту, только побывала у «Шанель», где полностью обновила гардероб. Разумеется, служащие фирмы не посмели бы критиковать ее речь.
Мириам устремила на него тщательно отрепетированный взгляд: приподнятые брови, сияющие серые глаза – это сочетание девичьего очарования и женской опытности должно было его разоружить. Этот взгляд не подводил ее с тех пор, как она ему обучилась, – тогда вместо зеркала использовали отражение в пруду. Он помогал ей забрасывать крючок и на виа Аппиа, и на Уотлинг-стрит, в Афинах и в Венеции.
Мужчина фыркнул, как слегка перепуганный конь, его походка приобрела решительность, даже какое-то упрямство.
