Никакой реакции. Белый оскал, светящиеся глаза, небрежное презрение и сталь револьвера в стальной руке. Я почувствовал, как пальцы мои непроизвольно сжимаются в кулак, и быстро разжал их снова. Я ничего не мог поделать с приливом ярости, вдруг охватившей меня.
Я улыбнулся, как мне показалось, дружелюбной, открытой улыбкой и медленно подошел к табуретке. И все это время не спускал с него глаз, с застывшей до боли улыбкой и еще выше подняв руки. «Миротворец» уложит быка с шестидесяти ярдов, обо мне и говорить нечего. Я пытался прогнать от себя эту мысль, но у меня всего две ноги и я к ним обеим по-своему привязан.
Пока мне удалось их сохранить. Я уселся, не опуская рук, и, наконец, вздохнул. Оказывается, я не дышал все это время, не отдавая себе в том отчета, что было нетрудно понять, ибо голова была занята костылями, потерей крови и другими, не менее интересными вещами.
Кольт, как и прежде, не шелохнулся. Ствол не следил за мной, пока я пересекал каюту, он был направлен в то место, где я находился десять секунд назад.
Я рванулся к руке с пистолетом. Быстро, но не слишком, будучи почти уверен, что можно не спешить вовсе. Не подумайте, что я окончательно впал в маразм, как мой шеф, который считает, что делает мне честь, поручая самую грязную работу. Я не люблю испытывать судьбу, когда в этом нет необходимости.
Правильно питаясь, я держу себя в хорошей форме, хотя ни одна страховая компания в мире не возьмет меня в клиенты, уверен, что с честью пройду через сито самой придирчивой медицинской комиссии. Но мне не удалось вырвать пистолет. Рука была действительно словно из мрамора, только холоднее. Я был прав, почувствовав запах смерти, но старая плутовка с косой к тому времени уже удалилась, оставив за собой безжизненное тело. Я встал, проверил, зашторены ли иллюминаторы, бесшумно закрыл дверь, запер ее и зажег свет.
В детективных романах об убийствах в старинных английских замках почти никогда не возникает проблем с определением точного времени совершения преступления. После беглого осмотра, с умным видом поколдовав над телом, ученый доктор отпускает руку трупа и произносит: «Смерть наступила в 11 часов 57 минут прошлой ночью» или что-то в этом роде, после чего с виноватой улыбкой, как бы выдавая свою принадлежность к бренному человеческому роду, добавляет: «Плюс минус одна минута...» В жизни ученому доктору приходится куда труднее. Вес, рост, окружающая температура и причина смерти настолько значительно часто непредсказуемо влияют на охлаждение тела, что предполагаемое время наступления смерти можно определить с точностью лишь до нескольких часов.
