— Не знаю... Возможно, из-за воды... Если захочешь пить, возьми «Эвиан»[1], я купил целый ящик.
Она удивилась. Пьер любил все натуральное, даже разводил за домом огород.
— Ты говорил, что в поселке прекрасная вода.
— Должно быть, в нее попал навоз или химикалии... Недалеко от источника есть большой сад...
Он сел в старое вольтеровское кресло возле камина.
— Хочешь чего-нибудь? Кофе?
— Лучше чай. Если ты голодна, есть паштет, колбаса и хлеб... Но вина нет... У меня весь желудок горит.
Скинув дубленку, Клер поставила кипятить воду.
— Возьми «Эвиан».
— Но я же прокипячу.
— Возьми «Эвиан».
— Как хочешь...
Потом, чтобы сменить тему, она заговорила о Стефане, их двухлетнем сыне.
— Он огорчен, что не сможет провести с тобой рождество. Но не беспокойся... Возьмешь его, когда почувствуешь себя лучше.
— Я сделал для него деревянную лошадку и автомобиль из фанеры... Без педалей, конечно, но он сможет двигать его ногами... Поместится ли все это в твою машину?
— Конечно.
Она подала ему чай без сахара, а в свой добавила ликер.
— Скоро все заиндевеет, — сказала Клер.
— Ты не уедешь сегодня? — спросил Пьер неуверенно.
— Нет, переночую здесь... У меня каникулы, знаешь...
— В школе все нормально?
— Если не считать директора: он опять мне сделал замечание насчет джинсов и сказал, что я похожа на хиппи.
Пьер подул на чай и взглянул на Клер. Она была красива: гладкое лицо, светлые волосы, полные, чувственные губы. И взгляд у нее, как и волосы, был мягким, светлым. Он попробовал сделать глоток, поморщился.
— Слишком горячий?
— Подожду.
— Как идет работа?
— Я должен был сдать коробки, но думаю...
— Я могу отвезти их на обратном пути...
— Все упаковано... Там на пятьдесят тысяч франков, старых[2], конечно. Две недели работы.
Он опять поморщился:
— Тяжело. Боюсь, не отберут ли они у меня грузовичок.
Он купил в кредит подержанную машину.
— Я не заплатил прошлый взнос, и на этот раз будет трудновато.
— Хочешь, я одолжу тебе немного?
— Нет, что ты... Но вот деньги на Стефана...
— Не беспокойся.
Пока Клер открывала старый буфет из дерева каштана, доставала хлеб и колбасу, он пил чай маленькими глотками. Вдруг за ее спиной раздался глухой звук. Кресло опрокинулось. Пьер пытался дойти до туалета. Она поняла, что он сдерживает рвоту. Схватив стоящий в раковине тазик, Клер кинулась к Пьеру, но опоздала. Его сильно вырвало на огонь камина.
— Прости, — сказал он, икая.
Клер обхватила его, стараясь поддержать.
— Ничего, ничего, — проговорил Пьер.
