Весь оставшийся день вчера пролетел быстро и крайне утомительно, слушать как два богача обсуждают свои дела и запросы не очень-то интересно. Приползла домой я только ночью и заведя будильник сразу же упала на кровать.
Ровно в восемь утра я, как порядочный работник, уже стояла в холле ожидая лорда Кенри. Но каких трудов мне далось встать в шесть утра, когда уже месяц просыпалась после обеда, правда самое трудное оказалось привести себя в более-менее нормальный вид: синяки под глазами, отекшее лицо и краснота упорно не хотели скрываться за косметикой.
— Что ты тут делаешь? — раздраженно спросил лорд Кенри, спускаясь вниз в домашнем халате и с сонным видом.
— Работаю, — недоуменно ответила я.
— Не нужно сарказма, — рыкнул он, — что ты делаешь тут в такую рань?
— В договоре было прописано, что начало дня в восемь утра.
— Да неужели? — сыронизировал он, останавливаясь возле меня.
Опустив глаза в пол, старалась не замечать его привлекательности, которая будто выплескивалась их него плотным коконом опутывая все кругом. Пронзительные синие глаза, которые подчеркивались длинными черными ресницами, прямой нос, волевой подбородок и губы, которые сейчас были упрямо сжаты, но не потеряли своей привлекательности. Ну и как тут устоять? Я все-таки обычная женщина, как все, но все еще теплившаяся в моем сердце злость из-за испытания давала мне силу держаться.
— В общем так, мы с тобой идем завтракать и обсуждаем этот вопрос, а после ты сидишь где-нибудь и ждешь пока я приведу себя в порядок. Все понятно? — спросил он.
— Конечно.
Только я ответила, как сверху замелькала полураздетая блондинка, у которой из одежды было только одеяло, растрепанная и с немного потекшим макияжем, обиженно выпятив губы она промурлыкала:
— Милый… пойдем обратно в кровать?
— Собирайся и уходи, — жестко ответил лорд Кенри, даже не смотря на нее.
Я от такого просто открыла рот и поражалась его бесчувственности, его привлекательность в моих глазах полностью растаяла и теперь кроме как презрения больше ничего не чувствовала.
— Ну милый, — с придыханием сказала она, — разве ты не хочешь полюбоваться этим? — и опустила одеяло.
Спешно отвернувшись с горящими щеками стала с надеждой смотреть на дверь думая, как же хочу отсюда уйти. Нет, ей вообще все равно что тут еще нахожусь я? Как же нужно унижаться чтобы при постороннем человеке выставив себя распутной, или работник в его доме уже не считается за кого-то?
