Немногие могут освоиться в изменившемся будущем, не имея ни гроша за душой. Потому что будущее, порой, таит такие сюрпризы, что приличных слов для их описания просто нет.
Такие двигатели давно не используются как основные – какой прок от полёта, если ты прилетишь к месту назначения, когда там уже всё постарело на десятки лет? Товар, который ты везешь, вышел из употребления, начальник, коему предназначен отчёт, помер много лет назад и тому подобные неприятные вещи случаются, когда летишь со скоростью света. Твоё время словно замирает, но вселенная продолжает жить с той же скоростью. Их бы и вовсе демонтировали, но есть у световых двигателей несомненное преимущество – они очень просты, требуют минимум топлива, их сложно разрушить, а если такой двигатель встроен в основной скелет корабля, девять из десяти, даже если останется только несущая конструкция звездолёта, световой двигатель тоже уцелеет. Для департамента разведки это обстоятельство играло важную роль, порой, только это и позволяло выжить тем членам команды, что пережили катастрофу, превратившую корабль в консервную банку. Световой двигатель, та последняя соломинка, за которую цепляется утопающий средь бесконечного космоса…, прям поэзия, етит её налево…
Мы вышли на орбиту и начали приземление, ориентируясь на маяк базы департамента.
Приземление пошло не по плану. Корабль, как и мы, постарел всего на пять минут, с момента старта, но эти пять минут, были последними, что он ещё мог вынести.
Мой Ястреб потерял свои крылья, едва мы вошли в атмосферу.
Падали мы так, что вой в ушах стоял – оно и понятно, связь мы не отключили, а орали во всё горло сразу оба. Страшно просто, так оно бывает, кричат люди, когда страшно. И даже коты кричат, даже если они мутанты всё равно кричат. Кое-как замедлили падение, и пошли в нижних слоях атмосферы на одном планетарном двигателе. Но и он сволочь начал безобразничать - вместо зеленеющего плато, мы грохнулись о скалу. Помню, как она стремительно приближалась и я, не прекращая орать, бил по пульту уже не пальцами, а кулаками – долбанный корабль не желал разворачиваться, он нёсся носом в эту скалу. Меня могло расплющить в лепёшку, так-то нос у Ястреба крепкий, даже слишком для кораблей этого типа, но после истории с Чёрной дырой, нос корабля стал походить на сыр. Я нажимал все кнопки подряд, уже от ужаса – дошло до меня, что система управления сдохла. Не знаю, как мы выжили. Я когда очнулся и вышел из корабля, чуть сознание не потерял – нос всмятку. Корпус разломило на несколько кусков, двигатель отвалился и дымится в километре от нас. Световой остался при корабле, но рассыпался на запчасти. Как всё-таки, хорошо, что они не взрываются. А то не ушёл бы я и на пару метров от корабля. Мой отважный Ястреб-45, мощная и юркая машина, превратился в свалку бесформенных металлических обломков. Больно было смотреть, на что он стал похож. Всё-таки, я не один год на нём летал. Только несущая конструкция и осталась. В тот момент, мой корабль напоминал скелет, лишившийся плоти. Удивительно, что его смогли восстановить – несущая часть, самая дорогая часть любого звездолёта Федерации. Их не выбрасывают, а перерабатывают или поступают как в моём случае – ремонтируют, по сути, выстраивая новый звездолёт, на скелете старого.
