Позднее, в пору интенсивного формирования былинного эпоса, древний сюжет использовали для создания былины на куда более актуальную тему борьбы за целостность Русского государства. Героя сделали крестьянином из Муромской земли, его противник Соловей стал олицетворением сепаратистов-вятичей, был добавлен эпизод с освобождением Чернигова. Сместились и сюжетные акценты. Все помыслы героя в былине центростремительны: он отправляется из дома не на бой с Соловьем, а на службу к киевскому князю, и даже путь через разбойничью заставу он предпочитает не только потому, что храбр, силен и верит в победу над Соловьем, но и потому еще, что так быстрее добраться до Киева. Соответственно и заслуга в ликвидации разбойника становится для Ильи «пропуском» в круг главных киевских богатырей. Это навело создателей былины на мысль продлить сюжетное существование Соловья. Илье нужно было предъявить его в Киеве, причем лучше живым, во всей его мощи, чтобы Владимир и князья-бояре на себе испытали силу его свиста и по-настоящему оценили подвиг Ильи, избавившего Русь от такой напасти, а заодно и были наказаны за оскорбительное недоверие к рассказу богатыря.
Переделка старого сюжета на новый лад прошла в целом успешно, однако кое-какие нестыковки остались. И это не только противоречие между новой задачей героя в борьбе с врагом и прежним способом его поражения («стреляние в глаз без цели убить»). Сама раздвоенность образа Соловья легко объяснима совмещением двух разновременных сюжетных пластов. Вспомним: ощущение двуликости персонажа рождается благодаря контрасту между первой — как теперь ясно, древнейшей — частью былинного сюжета, где Соловей выглядит чудовищем, и частью второй, в которой он очеловечен. Не случайно у разбойника в былине оказалось два жилища — гнездо, естественное для мифической птицы, и дом, подобающий историзированному врагу.
Короче и упрощенно говоря, былинный Соловей-разбойник — это миф, одетый в исторические одежды, и фантастическая сущность образа сложилась в недрах мифологии. Посмотрим теперь, что способен прибавить к пониманию персонажа его анализ с этих позиций.
Безусловно, правы те, кто возводит сюжет о Соловье к общеиндоевропейскому мифу о борьбе со Змеем, изначально — воплощением опасных для человека природных сил. Здесь нашими союзниками опять-таки являются носители фольклора. Когда исполнители забывали имя Соловья-разбойника, они чаще всего называли его Змеем. Отдадим должное их чутью: признаки родства двух персонажей не всегда очевидны.
