— Нужна операция и деньги.
— Сколько? У меня есть.
— Идем, — врач отвел ее в сторону стойки ресепшена и написал на листочке сумму, протянув девушке.
— Я принесу сколько надо.
— Я обязан предупредить, он может не…
— Замолчите, он выживет, я знаю, иначе и я умру, — Лиа вытерла тыльной стороной ладони влагу со щек.
— Все, мне пора на операцию, извините.
Дрожащей рукой девушка набрала номер отца, как только покинула клинику:
— Папа мне нужны деньги, срочно.
— И тебе доброй ночи. Зачем?
— Мой парень попал в аварию, на операцию надо.
— До утра может подождать?
— Нет, не может, мне сейчас надо.
— Приезжай. Дам.
Дальше время будто остановилось, замерло. Сколько бы ни смотрела на часы в приемном отделении клиники Лиа, стрелки словно не двигались. Такое бывает, когда в часовом механизме заканчивается завод или садится батарейка, но тут другое. Ожидание превратилось в пытку. Если бы девушка чувствовала боль, то та давно бы сожрала ее изнутри, но внутри было пусто, она могла только плакать, проявляя свои эмоции.
По коридорам бегал медицинский персонал, спасая своего коллегу, но все упорно молчали, лишь бросая на девушку сочувствующие взгляды. Только они ей не были нужны, пусть оставят себе свою жалость. Она сидела, глядя в одну точку, и мысленно взывала к небожителям, чтобы спасли ее любимого.
Она даже не знала, кому можно позвонить и рассказать о случившемся. Телефона родителей Сергея у нее не было, хотя она бы и не смогла им сказать о том, что случилось с их сыном.
День сменился вечером и медленно перетек в ночь, а Лиа по-прежнему неподвижно сидела на жесткой кушетке и гипнотизировала дверь, лишь изредка поднимая взгляд на часы. От нее все отмахивались, не рассказывая, что происходит, и гнали домой, но она упорно настаивала на своем. Продолжала ждать. Ждать — это всегда тяжело. Порой кажется, что вот в такие минуты движение планеты замедляет ход, словно назло, чтобы проверить на прочность, справитесь ли, выдержите ли? Кто-то не выдерживает, а кто-то готов ждать хоть вечность.
Когда Лиа начала борьбу не только со временем, но и со сном, двери распахнулись, и к ней вышел уставший врач.
— Ну что? — спросила она и не узнала свой слишком тихий голос.
— Я сделал, все что мог. Операция длилась почти двадцать часов, он нестабилен, надо ждать. Иди домой, девочка.
— Нет, я останусь тут и подожду, когда он придет в себя.
— На это могут уйти недели. Иди отдохни, ты своей добровольной вахтой у его палаты ему не поможешь.
