Детишкам было от пяти до восьми лет. Их послали за ягодами, а они расположились на ровной проплешине и затеяли игру в бабки. Юлия Павловна, как завороженная, смотрела на коровьи кости, которые укладывались в прочерченный на земле круг и выбивались свинцовыми болванками. Дети вскоре забыли о молодых людях и целиком отдались игре. Они хохотали, приплясывали на месте, ссорились и тут же мирились.
Юлия Павловна и Василь тихонечко отошли от ребятишек.
— Какие они забавные, — сказала задумчиво Юлия Павловна. — И игра такая интересная… Во что они играли?
— В бабки.
— В бабки?..
Так было придумано еще одно веселое занятие. В этот же день Василь расчертил землю на заднем дворе, указав, где «поле», а где «дом», объяснив Юлии Павловне правила игры и притащив выменянные у деревенских мальчишек бабки. Горничная не пожелала оставлять молодых людей одних, и пошла за ними, прихватив вязание.
— Вот здесь садитесь, теть Даша, — суетился Василь, устраивая поудобнее бдительную надсмотрщицу.
Даша села в теньке с вязанием. Вроде бы и не рядом с ними, но и не очень далеко. Спицы в ее руках сновали так быстро, что постукивали, как испанские кастаньеты. Со стороны нельзя было и догадаться, что она внимательно следит за барышней и смуглым парнем, которые стояли посреди двора, залитые солнцем от макушки до пят.
Василь рассказал Юлии Павловне правила. Совсем простая игра. Надо выбить фигуры из круга тяжелой черной болванкой.
К удивлению, Юлия Павловна оказалась способной ученицей. Уже на втором кону она навострилась так метко орудовать литком,[1] что Василь только восхищенно присвистывал. Его радовал веселый смех барышни, которым она сопровождала все наиболее удачные броски — свои и его. Его волновала ее красота — белоснежная и пепельная, и розовато-румяная одновременно. Его мучила жажда при виде нежных девичьих губ. Вот бы припасть к ним, напиться вдостоль, чтобы сердце успокоилось. Во время игры он старался, будто случайно, задеть барышню то рукой, то плечом. Подавая ей литок, касался тонких прохладных пальчиков и испытывал райский восторг.
Юлия Павловна же не замечала ничего, кроме игры. Укороченный крестьянский сарафан, который она надела по настоянию Даши, удивительно шел ей. Сарафан был темно-зеленый, из-под него выглядывала нижняя юбка, отороченная белым кружевом. Когда барышня подпрыгивала или наклонялась, метая, среди кружев мелькали ее стройные ножки, обтянутые французскими чулочками. Ради игры она сменила и туфельки. Прежние, атласные, так пленившие Василя, были забыты. Теперь на ней были Дашины уличные башмаки — из тонкой кожи, на крепеньком каблучке, украшенные пряжками. Все это придавало девушке такой земной и милый вид, что Василь задыхался от нежности, глядя на нее.
