Бобров Владимир Алексеевич».
— Удивительно… — Юлия Павловна широко распахнула синие, как васильки, глаза. — В деревню ехать просит. Что-то странное, верно?..
— Ладно, нам до барских странностей своим умом не дойти, — процедила сквозь зубы Даша. — А лето в деревне — это хорошо. Но почему дядюшка сам не отписался? Все молчит?
— Молчит, — вздохнула Юлия Павловна. — Две недели назад я четвертое письмо отправила, а ответа нет.
— Да-с, загулял наш старичок по загранице…
— Даша! — укорила горничную барышня. — Ну о чем ты, милая? Кто знает, что дядюшку задержало? Я вот волнуюсь, здоров ли он, а ты…
— Простите, простите, бриллиантовая моя. Так что? Собираемся?
Девушки весело захлопотали, раздумывая, что возьмут с собой. Вернее, хлопотала Даша, а Юлия Павловна так и сидела в кресле, на пальцах подсчитывая, сколько надо взять с собой книг и нотных рукописей. Наряды ее интересовали мало, так как из перемены туалетов у нее были по два платья на утреннее и обеденное время, и платье для ужина, называвшееся «вечернее». ***ское было родовым гнездом Паниных и находилось в Нижегородской губернии, среди живописных перелесков, рядом с Окой. Местечко очаровательное, но уединенное. Поблизости располагалось всего две-три деревни, а дорога из города была столь неухоженной, что лишний раз господа старались по ней не ездить. Другое дело, что Юлия Павловна радовалась и такой перемене, и готова была ехать по какой угодно ужасной дороге. До сих пор она посещала ***ское только зимой и то очень давно, но сохранила самые приятные воспоминания. Усадьба была уютной и благоустроенной, ее возвел отец Юлии по своему собственному прожекту, вложив в постройку немало денежных средств.
Юлия Павловна мечтательно вздыхала, вспоминая заснеженный сад вокруг дома с колоннами, где стояли копии греческих статуй и беседка вся в ажурных узорах. Как, должно быть, хорошо там летом! Можно сидеть на скамеечке среди зелени, вдыхать ароматы цветов, и читать любимых французских писателей. Сборы так захватили девушку, что Даша отметила подобие румянца, появившегося на щечках воспитанницы.
Ехать решено было на своих лошадях, и конюх Федор, он же, по совместительству, дворник и кучер, начал готовить карету к долгому трехдневному путешествию.
Провиантом озаботилась Даша. Чтобы не голодать в дороге и не питаться худой пищей в гостиницах, она пекла пироги с мясом и зеленью, варила цыплят и телятину, пекла ячменные лепешки и сдобные калачики, внутри которых запекалось яйцо в скорлупе. «Калачик разломите, яичко почистите и скушаете — что еще надо?» — объясняла она Юлии Павловне, а барышня лишь слабо улыбалась, покачивая головой.
