Под сенью Дома Блэк... | страница 19



Ты должен делать, что сказано.

Не сметь пререкаться.

Не сметь позорить семью.

Не сметь бегать...

Не сметь кричать...

Не сметь оправдываться...

Не сметь...

Это вымораживало, убивало. Я сам себе казался куклой, марионеткой, опутанный веревками, – дерни за ниточку и я сяду, встану, поклонюсь, вежливо улыбнусь... Я наследник. Я должен и обязан соответствовать великому Роду Блэк. Я стану лордом, который будет представлять Семью. Именно так, с большой буквы – Семью. Каждый день я должен быть в глазах окружающих идеальным наследником... но я не мог соответствовать тому идеалу, что придумала мать.

Она всегда носила с собой веер. Стоило его встряхнуть особенно резко, и в ее руках оказывалась линейка, которая больно и метко мгновенно опускалась на руки, шею, чуть ниже поясницы. В детстве, верно, не было дня, когда я не был наказан. Я жил в постоянном напряжении, опасаясь вызвать неудовольствие. Ситуацию усугубляло то, что мое воспитание было приоритетом для матери. Регулус, мой младший брат, родился болезненным, и его жалели, а кроме всего, самое главное, он был вторым сыном, которому не светило стать лордом. Мать часто вспоминала об этом, объясняя, почему ему стоит поиграть в детской, пока она дает мне очередной урок этикета.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что именно это пренебрежение привело к лютой зависти и ненависти со стороны Реджи. Он исподтишка следил за мной и тут же докладывал матери все мои огрехи. Милый, хороший мальчик, который просто меня ревновал... но ни тогда, ни сейчас обиды я изжить не мог.

– Сириус, ты сидел на подоконнике?

Какая мелочь, право слово! Ведь никто чужой не видел, а значит, я не уронил чести Блэк... Всего с полчаса, в своей комнате, а на окнах чары и меня не видно.

– Я жду твой ответ, Сириус.

– Нет, мэм, – рискую я.

У нее в руках этот ужасный веер. Я не могу отвести взгляд от него, а мать раздраженно бьет им по своей ладони. Раз – в руках линейка. В горле тут же встает тошнотворный комок. Я замечаю братца, что мелькает в дверях с довольным видом.

– Сириус, что я говорила о вранье?

– Не сметь лгать, – шепотом говорю я. – Блэк не унижает себя ложью...

Мой голос срывается. Я понимаю всю глубину своего проступка, а также осознаю – наказания не избежать. И просить прощения, значит усугубить свое положение.

– Тогда, что за слова я слышала? – спокойно спрашивает матушка.

Мне хочется плакать. Я боюсь выдавить хоть слово.

– Это была ложь? – еще один спокойный вопрос.