Старик даже не заметил того, что Нонна умерла с улыбкой на губах, и её лицо не обезобразила смерть. Не заметил он и того, что из руки женщины, которую он ударил бессильной злобе, выкатился полупрозрачный камень, слабо светящийся в сумерках, не видел, как он переставал светиться вместе с тем, как остывало тело женщины, и как он исчез, чтобы вновь засветиться в руках у нового владельца.
И ничем бы этот день не отличался от остальных, вот только именно этот день перевернул всю мою жизнь.
Утро. Первое января.
О, нет, у меня не болит голова: чтобы получить похмелье, надо, как минимум, пить. Всё куда более прозаично: с самого пробуждения у меня ни с того ни с сего испортилось настроение, что бывало часто, и я хмуро разглядывала потолок, не испытывая желания покидать кровать.
Я потянулась, чувствуя приятную тяжесть и едва не стряхивая с одеяла на пол кошку, дремавшую у меня в ногах.
— Багира! — тихо и привычно возмутилась я, — киса ты моя ненаглядная, сколько можно объяснять, я не твоя подушка! — Но та лишь просмотрела на меня зелёными сонными глазами и отвернулась. — Хоть ты и кошка, но временами ведёшь себя как порядочный свинёнок. — Закончила свою мысль я, пожимая плечами при виде такой наглости. Потянувшись ещё раз, со вздохом села и краем глаза заметила, как с груди в кровать скатилось что-то голубое, напоминающее каплю воды. Мой лунный камень?
Нет, адуляр хоть свесился на спину, всё же никуда не делся, а новый камень, прозрачный, каплевидный, был цвета скорее голубого и без жёлтого блика, как в лунном камне. Я посмотрела его на просвет, и мне почему-то показалось, что в нём что-то двигалось, словно это было стекло, наполненное подкрашенной водой. Сам же камень был переплетён тонкой проволочкой серебра, образующей изящное обрамление.
— Наверное, мамин подарок, — сказала я кошке, но та никак не отреагировала. Отложив камень на тумбочку, я выбросила лишние мысли из головы. — Доброе утро. — Пробурчала я сама себе, шлёпая босыми ногами на пути к зеркалу по старой привычке. — Хотя нет, не доброе, сегодня опять ужастики. Эй, давай уже чего повеселее показывай. — Мрачно сказала я своему отражению, разглядывая его. В ответ отражение столь же мрачно изучало меня. Слишком обыкновенная, на мой взгляд, девчонка лет шестнадцати, с длинными, ниже талии, светлыми волосами, сейчас пребывающими в состоянии вороньего гнезда. Лишь зелёные кошачьи глаза смотрели с такой серьёзностью, что становилось немного не по себе. — Жил-был у бабушки беленький козлик. — Буркнула я отражению, оно показало мне язык и отвернулось.
