А кто теперь я? Ужас! Кошмар! И что остается Наташе? Делать вид, что все замечательно? Боюсь, что здесь будет много сложностей и подводных камней… Нет, лучше я пока притворюсь, что все еще сплю… А там видно будет… Нет, я не боюсь, конечно… Да нет — боюсь!
Но тут распахнулись роскошные двухстворчатые двери и в комнату вошел Фарагон, сияя улыбкой.
— Тарг! Мальчик мой! Как я за тебя волновался! Наташа! Спасибо Вам, что согласились присмотреть за ним, посидеть около моего приемного сына. Да, я считаю его своим приемным сыном!
Наташа вышла из комнаты, а я, открыв глаза, приподнялся на локтях и стал готовиться к разговору с Фарагоном. С чего же начать?
— Тарг! Ты уже лучше себя чувствуешь? Вчера, когда мы тебя привезли из госпиталя, мы подумали, что ты снова потерял сознание, но сопровождавший тебя доктор Кранкль сказал, что ты уснул от эмоциональных и физических перегрузок. Что ты еще слаб и лишние часы сна тебе пойдут только на пользу. Как сейчас?
— Фарагон! Простите меня! Но в этом теле не только Тарг, но и я, Алекс! Как Вы слышали, у Тарга из — за огнестрельного ранения поврежден головной мозг, он в глубокой коме. Пока он в коме, я временно «вселился» в его тело. Тогда, в госпитале министерства внутренних дел у меня не было выбора и других возможностей для существования в теле человека… Грубо говоря, я сейчас — душа без тела, а Тарг — тело без души. Я мог бы существовать в теле другого человека — Кризанпа, например. Но, во-первых, не хочу, а, во-вторых, я пытался и пытаюсь восстановить сознание Тарга. Надеюсь, Вы не забыли, что я по образованию врач, а вовсе не спецагент. И как врач понимаю, что в нынешнем состоянии Таргу я, возможно, больше смогу помочь, чем вся ваша медицина. Поэтому и нахожусь в его теле. Вы должны понять, что это не наносит ему вреда. Наоборот! Без моего вмешательства, уверен, он бы находился на искусственном аппаратном дыхании долгие-долгие месяцы без гарантии благоприятного исхода. Не говоря уже о многочисленных тяжелых осложнениях… Даже не хочу упоминать. Будем считать, что я пока буду сохранять его тело в рабочем состоянии до тех пор, пока не восстановится его сознание и интеллектуальная сфера…
— Вот значит как… А я, старый дурак, обрадовался… Понимал ведь умом, что ранение очень тяжелое и шансы невелики…
Оптимизм Фарагона и приподнятое настроение как ветром сдуло. Он сгорбился, резче обозначились морщины и я увидел перед собой раздавленного горем старика. Даже захотелось его пожалеть и чем-то приободрить… И еще это проклятое чувство вины… Как будто, он передо мной не виноват!
