Я выхожу из машины, держа руки в воздухе:
— Дафни, — говорю я. — Тебе тоже нужно выбраться. Все нормально; мы в безопасности. Это полиция. Они будут защищать нас.
— Положите руки на капот автомобиля.
Я подчиняюсь, но я бы хотела, чтобы они перестали относиться к нам, как к преступникам. На шоссе к полицейской машине тянется автомобиль патрульной службы, красные и синие огни, сверкают через заснеженный двор Уэльсов.
Скоро взойдёт солнце.
— Пожалуйста, выйдите из машины, подняв руки, — повторяет громкоговоритель.
— Она просто маленькая девочка, я думаю, что она травмирована! — кричу я, надеясь, что они услышат меня изнутри своих машин. — Пожалуйста…
Два офицера дорожного патруля выходят из своего автомобиля, с оружием наизготовку.
Ох, нет.
После этого всё происходит очень быстро. Четверо вооружённых мужчин в форме бросились к моей машине, Дафни кричит. Кто-то ещё кричит:
— Нож!
— Подождите! — говорю я, снимая руки с машины моей мамы. — Она дочь. Вам нужно, ой! — Один из офицеров схватил меня за руку, мучительно потянув за собой. — Остановитесь, подождите. Дафни!
Дафни кричит, и я слышу отвратительный хруст разбитого окна, а офицер позади меня прижимает меня к машине.
— Она просто маленькая девочка. Что ты делаешь? Ей нужна помощь!
— Твоё имя? — Спрашивает мужчина, держащий меня за руку.
— Я не могу… мне нужно идти…
— Это твоя кровь?
Я знаю, что я должна сотрудничать, но это похоже на то, что каждая часть моего мозга, которая не сосредоточена на Дафни, отключилась. Все это хаос и паника, и я не могу дышать, поскольку чувство полной беспомощности выбивает воздух у меня из легких. Мой мозг одновременно медленный и маниакальный, и я чувствую, что вращаюсь по кругу, одновременно видя фрагменты сцены, но не могу сосредоточиться на какой-либо одной вещи.
Затем в меня врезалась кристаллическая ясность быстрым ударом в кого-то, кого-то ударили с помощью электрошокера.
Я слышу, как Дафна кричит сквозь сильно сжатые зубы, и хотя я не могу её видеть, я знаю: они просто использовали электрошокер на десятилетней девочке.
— Нет.
Слово настолько тихое, что я бы не услышала это, если бы я не была той, кто это сказал. Глубокий, защитный инстинкт возникает во мне, что-то старое, что-то почти материнское. Он открывает память — память о вокзале и паразите делающего выбор вместо кого-то другого. Фокус-камень на моей груди оживает, и я представляю будущее, за считанные секунды, в котором копы все отскакивают от меня и из моей машины, как будто они отброшены невидимыми руками. К тому времени, когда я открою глаза и пожалею о том, что я сделала, уже слишком поздно.
