— Я на самом деле не здесь, — напоминаю я себе. — Этого ещё не произошло. Я могу изменить это.
И затем я двигаюсь.
Я ожидаю, что это будет сложно. В первый раз, когда я вошла в видение со Смитом, было похоже на то, будто у меня по пятьдесят фунтов груза прикреплено к каждой лодыжке. Простое движение требовало, Геркулесовых усилий.
Но он еще говорил мне, что посещение купола по ночам увеличит мои способности. Видимо, он не шутил. Всё что нужно — это фокус-фильтрация через камень, так же, как он меня учил, но в худшем случае движение похоже на ходьбу сквозь песчаные дюны, когда я целенаправленно ступаю по лестнице.
Концентрируясь на том, чтобы дышать равномерно, я приближаюсь к двери в хозяйскую спальню. На этот раз я знаю, что там, это одновременно и помогает, и мешает. Я опираюсь на двойные двери, которые открыты, завлекая меня зайти. Я запоминаю столько деталей, сколько я могу, я смотрю на кровавую резню, пытаясь принять всё это взять, запомнить детали, о которых спрашивала Софи во время обеда.
Лица двух тел, хотя и испещрены полосками крови, не искалечены; если бы я знала, кто они, я бы смогла их опознать. Это уже что-то. Если мне удастся их найти, я это узнаю.
Сложнее всего смотреть на лужи крови, просто потому, что их так много. Это напоминает мне Николь, или, по крайней мере, моё видение о ней, изрубленной на куски в сарае её родителей. Но в том случае был только один довольно маленький подросток. Но тут два взрослых человека, истекающих кровью из дюжины колотых ран.
Я заставляю себя смотреть; приучая себя к ужасу передо мной. Когда я уверена, что всё полностью под контролем, я буду обращать время вспять. Опять же, это так естественно, и я не могу не думать о тех годах, которые проводила моя тётя, занимаясь такими вещами. Я была поражена её способностью отмечать течение времени в куполе; как легко это должно быть для неё, чтобы манипулировать её видениями после того, как она годами находились в её сверхъестественной области? Сила у неё на кончиках пальцев; она отказывается упражняться. Это невероятно.
Вздрогнув, чтобы очистить голову, я сосредотачиваюсь на контроле сцены здесь и сейчас, отталкивая её назад. Пунцовые лужи сокращаются, и вскоре кровь слабо пульсируя возвращается в тела, как если бы они были человеческими губками, поглощающими жизнь. Я подавлю рвотный рефлекс и продолжаю перематывать. Мы приближаемся к нападению. Тела дергаются в тошнотворных судорогах, и я знаю, что вижу момент их смерти в обратном порядке.
