— Я не просила тебя присоединиться ко мне, — говорю я, наконец, отыскав свой голос. Несколько недель назад я обнаружила этот стол за школой. Он надломленный-шаткий, но не так плохо, чтобы я не могла справиться с этим. Моя собственная маленькая крепость… ну, может быть, не именно слишком уединенная, но я никогда не вижу здесь Линдена, и других — редко. Я не прихожу сюда каждый день; Я стараюсь не быть совсем асоциальной, потому что это привлекает почти такое же внимание, как и супер популярность. Я должна стремиться к золотой середине. Вот что я пыталась сделать с моей жизнью последние два месяца: найти золотую середину.
Простите за каламбур.
Но иногда мне нужно быть одной и, поверьте мне, никто охотно не будет есть обед на улице в Оклахоме в феврале.
Кроме меня.
И, судя по всему, Софи Джефферсон.
— Ты владеешь этим столом? — спрашивает Софи, выгнув одну бровь.
Я ненавижу язвительных людей.
— Итак, ты ведьма?
Ведьма? Она не знает, кто я. Я могу вычеркнуть Сестер из своего списка… предполагая, что это не какой-то трюк, чтобы увидеть, нарушу ли я их правила. Но это точно не похоже на трюк.
Смех Софи говорит мне о том, что она приняла мои нахмуренные брови и молчание за что-то другое, а не полное недоумение.
— Знаю, знаю. Но их так много; статистически это всегда наиболее вероятное.
Никогда, никому не показывайте, что вы Оракул, кроме другого Оракула. Мне нужно уйти. Я не могу сказать ей ни слова, пока не узнаю, что она такое — с чем я имею дело.
Мне нужно поговорить с Сиеррой.
— Не фея, верно? Она бы не вышла на холод, — размышляет она, почти про себя. — Но с такой сверхъестественной энергией, я думаю, ты могла бы быть феей.
Я засунула свою тетрадь в рюкзак — заметки из своего видения, это не для глаз Софи Джефферсон. Или кого-то ещё. Я дергаю молнию и встаю на ноги, прежде чем она сможет остановить меня. Я сметаю остатки своего обеда в скомканный бумажный пакет и начинаю отворачиваться.
Резкий вздох заставляет меня оглянуться.
— Ты Оракул?
И — из всех самых глупых вещей — в её голосе возникает изумление.
Чёрт возьми. Я знаю, что моё лицо показывает всё, поэтому я снова отворачиваюсь. Прячусь. Спасаюсь бегством.
— Эй! — позвала она меня. — Прости. Я не знала! Я…
Не могу ответить. Не могу остановиться. Боги знают, что я не могу вернуться. Я уже задыхаюсь и глотаю слёзы от ужаса. Ненавижу, что я разваливаюсь, но я не могу повторить это снова. Люди умерли. Дети умерли. Умерли в муках и ужасе, а иногда это были расчлененные тела, залитые собственной кровью. Вот что случилось, когда Смит нашёл меня, и я не знаю, что такое Софи, но она нашла меня тоже в тот же день, что и пропитанное кровью видение. Я не могу справиться с этим снова. Я просто… не могу.
