— Он вернулся через месяц после свадьбы.
Ну конечно… Неудивительно, что никто не посмел сказать. Под удар поставили бы всю операцию. Что ж, все закономерно.
— Он хочет тебя видеть, — выдавливает Виттор, прокашлявшись.
— И Брасиян его не отговорил? Не подстроил обстоятельства так, чтобы у его воспитанника даже не возникло подобной крамольной мысли?
— Афия, вы уже давно не дети, чтобы вам указывать, — он морщится, словно сам не верит в то, что говорит. — Многое изменилось, пока тебя не было.
— Так ему дадут пропуск?
— А ты хочешь?
Вот это уже маразм. Кажется, будто я не особо опасная преступница, которую ожидает суд с огромной вероятностью смертного приговора, а высокая гостья, желания которой стоят выше хозяйских.
— Мне все равно.
Правда. Я не знаю, что чувствовать или сказать. Прошло слишком много времени. Четыре года назад, узнав о том, что Олеж жив, я была бы счастлива. Три года назад умоляла бы забрать меня из того кошмара, в котором оказалась. Два года назад, скорее всего, попыталась бы убить. Год спустя не сказала бы даже слова…
— После обеда тебя посетит портной — снимет мерки для костюма к суду.
Я открываю рот, чтобы предложить что-то из своих личных вещей, но, подумав, закрываю. Весь мой гардероб, украшения и другие вещи наверняка передали для анализа алхимикам.
— Завтра придет Илей — он хочет осмотреть тебя. Наметить план лечения.
Серьезно? Его речь начинает напоминать мне театр одного актера. Виттор действительно думает, что будет какое-то лечение? Для меня?
— Прекрати эти упаднические мысли. У нас есть все шансы смягчить приговор.
Я усмехаюсь достаточно явно, чтобы он осекся и перестал говорить глупости. Смягчить? Совет никогда не пойдет на подобный шаг, чего бы я для него не совершила. Для них уступить означает создать прецедент, на который потом смогут опереться другие подсудимые. А давать им такой шанс…
— Афия! — Наставник почти рычит, мгновенно становясь строгим и суровым, каким и казался мне раньше. Почему я никогда не видела, что у него тоже есть свои слабости? — Ты должна бороться. Вместе мы сможем их убедить. Но мне нужна твоя поддержка, иначе ничего не выйдет.
Он говорит убедительно, но желания верить не возникает. У меня нет будущего. Я уничтожила его вчера, прекрасно понимая, на что себя обрекаю. Мне не страшно. Давно не страшно. Только хочется, чтобы все поскорее кончилось. И суд через два дня меня вполне устраивает.
Я встаю, продолжая удерживать взгляд Виттора, медленно с противным скрипом задвигаю стул.
