— Ты! — рычит он, наступая, но страха нет. У него из ушей также льется кровь, которая стремительно приобретает оттенок язв. — Дрянь! Я заберу тебя с собой!
Магическую атаку — плеть Араконта — я даже не пытаюсь отразить, зная, что сил не хватит. Просто отпрыгиваю в сторону и делаю кувырок, оказываясь рядом с дверью. В том месте, где я стояла, на паркете образуется выжженная плешь. Темное пламя в различных формулах — любимое оружие принявших Абсолют Тьмы.
— Тварь! Я позволил тебе жить, а ты… — он захлебывается собственным криком, и изо рта также льется черная кровь.
Новый удар плети я пропускаю, припав к самому полу. Дверь сносит с петель, разделив на две половины. Скидываю шпильки и встаю в полный рост. Одну туфлю кидаю вместо снаряда, целя в голову, ее ожидаемо разносит на молекулы. Однако внимание умирающего князя рассеивается, и он уже не может реагировать с привычной скоростью. Я подныриваю под удар, выставляя самый мощный круговой щит, скольжу по полу и оказываюсь совсем рядом. Почти не целясь, бью каблуком в пах, вынуждая мужчину согнуться и взреветь от боли. Плеть задевает по касательной, когда я отскакиваю в сторону. Вторая туфля становится негодной, щит трещит от перегрузки, теряя половину слоев, но времени остается всего ничего. Пошатываясь, встаю, готовясь продолжать.
Ивар поднимает на меня абсолютно черные глаза без радужки и белка, из них по лицу струится кровь. Или слезы. Сейчас он действительно похож на монстра, чудовище, каким и является на самом деле.
— Зачем? — на его губах пузырится кровь, на теле лопаются язвы, которые тоже начинают кровоточить. Уже недолго. И князь прекрасно понимает, что использование магии лишь приближает его кончину. В воздухе распространяется запах гниения.
— Затем, что тварь — это ты.
Я опускаю руки, но не расслабляюсь. Темным нельзя верить, даже когда они умирают.
— А ты? Лучше?
Молчу и смотрю на него, наблюдая, как светлая кожа скрывается за маслянистой пленкой крови. Его тело словно плавится, мышцы превращаются в густой кисель, и он уже не может поднять руки. Лицо течет, и слов не разобрать. Волосы превращаются в спутанный колтун. Он дышит тяжело, рывками и с жуткими хрипами, клекотом, который срывается с губ. А я улыбаюсь.
После всего, через что мне пришлось пройти. После всех мучений, боли, срывов, бесконечной игры, лицемерия и фарса — я радуюсь. Темное, глубинное торжество поднимается в душе, затапливая меня целиком.
— Все кончено, Ивар, — я смотрю в то, что еще пять минут назад было его глазами, — все кончено.
