— Нет, оставлю это простолюдинам, — поставил бутылку на тумбочку и проходя мимо нее повел носом. — М-м-м, а ты оказывается умеешь приятно пахнуть, рад что хотя бы чистоплотности тебя научили. Неприятно, знаешь ли, делить ложе с немытой девкой, — и скрылся в ванной.
— Д-девкой? Вот скотина… — прошипела она, топнув ногой. — Чтоб у тебя шерсть повылазила на одном месте, — откинув покрывало, она все-таки чихнула. Подушки были не пыльными, что уже порадовало и как только голова коснулась такого мягкого и непривычного, как Тамила провалилась в глубокий сон.
Она не видела и не слышала, как из ванной, абсолютно обнаженным вышел Микель. Как его ладонь бродила над ее оголенным плечом, талией, скрытой под одеялом и не почувствовала, как матрас прогнулся под его весом.
Впервые мужчина делил кровать с целью сна, а не плотских утех.
— Дожил… — пробурчал себе под нос, закрывая глаза. Он не настолько пал в своих глазах, чтобы насиловать невинную девушку, а именно такой эта ведьма и была. Будь Тамила инициированной, она помогла бы ему освободиться и от цепи на шее. Этот поводок испортил ему восемь лет жизни.
В восемнадцать, Микель, сын герцога Вестара, вступил в Ковен ведьмаков. Он хотел пойти по стопам своего крестного отца — лорда Давена, который являлся одним из глав ковена. Мать была против, ей претила мысль, что ее единственный и горячо любимый сын будет сражаться с темными, опасными тварями и положит жизнь на алтарь борьбы с ними. Она мечтала о внуках, о том, что ее мальчик удачно женится, а ведь и невест уже выбрала, но Микель был непреклонен. Поэтому к двадцати трем годам, он окончил учебу и в напарники его выбрала самая обворожительная и сильная ведьма — Асмира.
Тогда ее имя было для него синонимом — удовольствий. Он шептал его, когда ведьма мучила его тело страстью, одаривая своими ласками, дурманя сознание и… обрекая на служение. Тогда-то, она и одела на него серебряный поводок. А Микель с благодарностью принял его, даже не подозревая о том, в какую ловушку попал и по чьей вине? Себя самого.
О чем мог думать желторотый юнец, попав в опытные руки такой искусительницы, которой тогда было около тридцати лет. Как ему сейчас, но тогда — она была для него всем. Воздухом, без которого он не мог дышать, огнем, который сжигал его тело, и он снова воскресал под ее острыми ногтями и нежными руками. Игривым языком и ртом, которыми она так умело пользовалась, заставляя его забыть собственное имя.
