Наблюдатель торопливо доложил:
— Неприятель поднял сигнал: «Сдавайтесь на милость».
Мичман Ничволодов молодцевато взлетел на самую высоту — фор-марс, где находилась дальномерная станция номер два. Прежде чем припасть к окулярам дальномера, мичман скинул кожаные колпачки со стекол. Цейсовские линзы мерцали таинственным голубоватым светом. Ничволодов открыл ящик с принадлежностями, вытащил бархатку, меховые щетки — оптику обхаживали почище барышень. Выудил он и бутылку для спирта. Пустую.
У Графинюшки кровь ударила в голову. Чем протирать линзы? Одними меховыми помпошками начисто никогда не протрешь, все одно запотеют. Тогда станция станет рубить дистанцию — страх! Он лихорадочно обшарил взглядом трех матросов-дальномерщиков. Ну конечно, кто мог это сделать, как не Михеев. Ах, сволочь!
— Михеев, поди сюда!
Михеев подскочил, широко расставил ноги, ловя равновесие — на марсе покачивало.
— А ну дыхни!
— Да я…
Ничволодов не удержался, тряхнул матроса — у того только зубы лязгнули:
— Подлец!
— Да нешто я посмел бы. Выпить я горазд, правда… Но такое. Я же русский матрос.
— Ваше благородие, — перед мичманом вытянулся другой дальномерщик, — дозвольте обратиться. Пробка неплотно пригнана. Не иначе как спиртяга выдохся.
Ничволодов потрогал пробку. Качается. Бутылка, кувыркаясь, полетела с фок-мачты за борт.
— Ступай в перевязочный пункт и возьми спирту для дальномера. Скажи, я прошу. Быстро!
Михеев вернулся на станцию, осторожно, как младенца, прижимая к груди бутылку со спиртом.
— Протри линзы! — прикрикнул мичман. — Да легче, медведь косолапый. Это тебе не портовые девки — оптика!
Но Михеев на оптику уже не смотрел. Лицо его было повернуто в сторону. Голос вздрагивал от возмущения:
— Смотрите! Японцы сигнал выбросили, без боя сдаваться предлагают.
Контр-адмирал Уриу ждал ответа, в волнении покусывая губы.
— Что там русские?
— Не отвечают.
Прошла еще минута. Пусто. Адмирал не поверил. Сам облазил взглядом все реи «Варяга». Да что они, в самом деле вздумали драться?
Японская эскадра по своей огневой мощи в пять раз превосходила «Варяг» и «Кореец». Но и этого мало. Японские снаряды были начинены шимозой — взрывчатым веществом, превосходящим в пять раз русский пироксилин, залитый в снаряды. Но и этого мало. На царском флоте отдавали предпочтение бронебойным снарядам с тугими запальными трубками. Такой снаряд должен был пробить броневой пояс неприятельского корабля и взорваться внутри. Японцы ставили на снаряды чувствительные запальные трубки, взрывавшиеся даже от удара о поверхность моря. И они будут взрываться, осыпая прислугу и комендоров, открыто стоявших у орудий, осколочным градом. Это уже была не арифметическая — геометрическая прогрессия превосходства. И все же…
