— Надо в сторожку его отвести, — решила я.
— Пусть ногами идет, не тащить же его, увальня, — заворчал домовенок.
Я попыталась заставить Илью встать, но он лишь смотрел на меня влюбленным взглядом и продолжал глупости всякие нести. Присев рядом с парнем, я принялась ласково уговаривать его:
— Илюша, милый, пойдем со мной, пожалуйста! Поднимайся на ножки!
Парень с трудом поднялся, тут же сгреб мою бедную ручку и припал к ней губами. Ну елки-палки! Как же не вовремя-то!
— Идем, Илюша, идем, зайчик.
— Лапочка моя! — выдал парень и пошел за мной, словно привязанный. Чудеса! Были Ёжкой и Кощеенком, а стали лапочкой и зайчиком.
Пришлось через всю деревню идти, выслушивая романтические ахи и вздохи. Добравшись наконец до спасительных стен сторожки, я усадила Илью на скамью и начала допрос. Меня не покидали подозрения, что парень может просто разыгрывать нас.
— Ты помнишь свое имя? — спросила я.
— Нет, — ответил Илья и расплылся в глупой улыбке. По мне, так в этом ничего забавного нету.
— А меня помнишь?
— Не помню. Но красивая ты, краше не найти!
Пусть Илья и не соображает совсем, но его слова мне были очень приятны. Почему бы не воспользоваться случаем?
— Правда красивая? — переспросила я и принялась строить глазки парню. Тот чуть не подавился от восторга.
— Очень красивая!
— Машка, не увлекайся! — одернул меня Пуся. Самолюбие потешить не дает, вредный!
— А что последнее помнишь? — уже серьезно продолжила я.
— Ничего не помню, — весело заявил Илья. — И помнить не хочу. Главное, чтобы тебя, радость, видеть.
И парень вновь потянул ко мне руки свои наглые. Я по ним шлепнула, чтоб не лез. Точно Сирин постаралась, больше некому.
— Доставай книжку, Маша, — сказал Пуся. — Расколдовывать надо.
— Надо, конечно, — протянула я, разглядывая довольного и счастливого Илью. — Но жалко! Он такой забавный. Может, оставить так? Ну хотя бы ненадолго, а?
— Пожалей бедолагу, попросил домовенок. — Он ведь совсем не в себе.
Ладно, так и быть. Повезло Илюше, что я добрая тетя Яга. Я достала бабушкину книжку и нашла нужный рецепт. Сделав из указанных сушеных трав веничек, я подожгла его и принялась обкуривать дымом своего беспамятного помощничка, при этом шепча слова заговора. Через минуту Илья начал отчаянно чихать, да так, что слезы из глаз брызнули. Зато глупая улыбочка, наконец, исчезла. Что, Илюша, невесело тебе, зайчик мой? Это наказание за все твои выходки!
Обряд уже закончился, а Илья все чихал и не мог остановиться.
