И толчок чуть заметной отдачи
Проводил мою пулю в полет.
Там метался в обстреле горячем
Окружаемый смертью пилот.
И, салютом тяжелым оплакан,
Серый «таубе
[8]» в гулком аду
Опрокинулся навзничь, как факел,
Зарываясь в огонь на ходу.
И мне кажется, в это мгновенье
Остановлен был бег бытия,
Только жили в глухих повтореньях
Гул и небо, болото и я.
На холмах проросла небольшая трава,
На отравленной газом земле,
Видно, знающий кто-то траве колдовал
И учил пробираться во мгле.
Двадцать лет она билась и вышла на свет,
Захотелось взглянуть после мглы
На леса, на деревни, а их-то и нет —
Лишь кресты, словно гуси, белы.
Лишь осколки бризантной лежат головы,
Как тогда, их зубец раскалён,
И под шорохи той недовольной травы
Мы спускаемся в форт Дуомон
[9].
Тьма и плесень, ходы и ходы
Углубляются, стены сверля,
И тяжёлые капли воды, —
Точно плачет в обиде земля.
Полосатый бетона обвал
Порыжевшие скрепы когтят,
Точно свод на колени упал
И пощады просил, тарахтя.
Лазарет подземелий на дне,
Чтобы чувствовать люди могли,
Умирая, прижавшись к стене,
Что они уже в недрах земли.
Триста дней, триста зорь и ночей
В барабанный огонь погружён,
И — не всё ли равно, был он чей? —
Этот дьявольский форт Дуомон.
Тут пруссак ли о Рейне мечтал,
Иль бретонец — о зыби морей,
Иль писал на парижский почтамт
Парижанин девчонке своей,
Все они были распяты здесь,
В перекрёстках подземных ходов,
Шла громов небывалая смесь
Над бронёй Дуомона седой.
Под особо громовый разрыв
Им казалось, таящимся тут,
Что стихийные силы ведут
Поединок, о людях забыв.
Раз в полгода стальной ураган
Приводил в подземелье штыки,
И стрелялся в углу комендант,
И гудели стволы, как быки.
Запах пороха, крови, мочи,
Вместо солнца осколок свечи,
Похлебали же в этом хлеву
Безысходного сна наяву.
Здесь сегодня румяный юнец
Бойким голосом радостно врёт
Про войну, про геройский венец,
Продаёт за гроши этот форт.
Но во мне только рёв тех ночей,
Человечества тёмный полон.
И — не всё ли равно, был он чей —
Этот дьявольский форт Дуомон?
Мы наверху. Холмы желтей, грубей.
Трава. Лесок, отравленный и вялый,
И жалкий столб, и надпись на столбе:
«Деревня здесь такая-то стояла».
И мёртвые, с оружием в руках,
В траншеях спали, полные печали,
И, точно рожь всходила впопыхах,
Штыки, блестя, из-под земли торчали.
Америки богач ограду им
Соорудил — врата убрал мечами.
Что пользы в том? Сквозь этой жертвы дым
Проходим мы в совсем другом молчаньи.
Нет, не хотел бы надпись я прочесть,
Чтобы в строках, украшенных аляпо,
