). Далее, мне сообщили, что я останусь в превентивном заключении здесь, в Моабите. Мучительной неизвестности относительно процесса тем самым пришел конец. Свет озаряет наш новый путь. Этот луч надежды позволяет нам легче забыть самые жестокие беды прошлого. Все подробности — через адвокатов.
Твое милое письмо от 1.XI.1935 г. (в этот день были составлены оба вышеуказанных решения) и умное письмо пашой Ирмы получил и прочел с огромной радостью. Отвечу на эти письма в ближайшие дни. Сердечный привет деду.
Горячие искренние приветы шлет тебе и Ирме
ваш любящий Эрнст.
Привожу здесь повторение отдельных мест из неотправленного письма от 29 сентября (вставить в начало письма!): в ранние и поздние периоды древности, в средневековье и в новое время постоянно имели хождение разного рода россказни о привидениях и ведьмах, а также ложь, лицемерие, неверные представления, превратные толкования, ошибки и недоразумения в истории и политике, но то, что в XX веке, и особенно в последнее время, такие устаревшие методы и небылицы отчасти снова могут находить отголосок и распространяться, свидетельствует о возникновении опасной зоны в этой довольно немаловажной сфере [общественной жизни]… Кое-кто при желании может с помощью прессы осудить на смерть любую истину. На сегодня кончаю.
Нашей Ирме тысяча горячих приветов. Сердечный привет деду. От всего сердца тебя приветствует
твой любящий Эрнст.
Розе Тельман, конец 1935 г. — начало 1936 г
Берлин, конец 1935 г. — начало 1936 г.
[Из письма Эрнста Тельмана жене Розе]
…Рождество 1935 г.! Одинокий и изолированный от мира, уже третий раз встретил я рождество здесь, в тюремной камере! Прошло уже три рождества в Моабите, но на этот раз рождество в «превентивном заключении»…
Вторая половина дня приближается к вечеру. Рождество! Постепенно наступила тьма. В то время когда на улице метет пурга и трещит мороз, я прозябаю здесь в одиночном заключении. Слышится отзвук медленных шагов часовых по тюремному двору, а иногда по коридорам внутри корпуса; временами лай собак нарушает общую тюремную тишину. Мой взгляд скользит сквозь железные прутья оконной решетки, которые расположены близко друг от друга и глубоко вделаны в прочную старую стену. По светлому, сверкающему звездами небу быстро мчатся белые облака. Вдали звонят церковные колокола… От бурлящей, многоголосой жизни улиц большого города, отзвуки которой иногда проникают через прутья решетки, я здесь полностью изолирован.
