Раненый солдат лежал на животе. И хрипел. Белый Рог точно во сне подошел к нему, не сводя глаз со светлых волос, выбивавшихся из-под сбившегося набок шлема, и спины с отпечатками лошадиных копыт. Руки солдата бессильно скребли по песку. Темнело, но мальчик видел, как широко раскрываются глаза мужчины.
— Не чу-ю… ног… у меня… нет ног… — с трудом выдавил раненый. И тут же струя темной крови хлынула у него изо рта.
— У-мер?.. У-у-у-мер?..
Рог услышал рядом дрожащий голос младшего брата, повернул голову, чтобы увидеть Козленка — съежившегося, обхватившего себя руками, точно ему холодно. Кровь все еще медленно текла изо рта «белого», но лежал он неподвижно, с закрытыми глазами.
Белый Рог сглотнул слюну. И услышал собственный голос, доносившийся как будто откуда-то издалека:
— Уже все. Поймай коня, Козленок.
Испуганный мальчонка отвел глаза от неподвижного тела и обратил внимание на коня, который по-прежнему беспокойно метался по двору на трех ногах.
— Он меня лягнет…
Откуда ни возьмись появился третий воин в шлеме с крыльями и в коричневом нагруднике. Уверенно подошел к животному и положил ему ладонь на храп. Конь еще раз-другой вскинул голову и успокоился.
— Возьми поводья и привяжи его в конюшне, — тихо велел Белый Рог.
Конь позволил маленькому мальчику и призрачному мужчине отвести себя в стойло. Рог потащился за ними.
— Мы на нем поедем? — с надеждой спросил Козленок.
— Он охромел, — возразил старший брат. — Даже если б он позволил нам на него сесть, далеко он не уйдет.
В кухне их ждала постная овсянка, но мальчикам, за весь день не съевшим и крошки, есть все равно не хотелось. Козленок больше ни словом не вспомнил про трупы, лежавшие на дворе, а уж Белый Рог тем более обходил этот предмет. Не сговариваясь, они молча устроились на соломе в конюшне около тихонько фыркавшего коня. Присутствие живого существа придавало им мужества. Измученный Козленок быстро заснул, прижавшись к брату, но Белый Рог долго еще вглядывался в темноту, бездумно следя за призрачными разноцветными точками, от усталости мельтешившими у него перед глазами. У него все время было жуткое ощущение — хоть и понимал он, что это невозможно, — будто убитые встанут и, окровавленные и страшные, придут к нему, чтобы отомстить. Каждый шорох за стенами конюшни заставлял мальчика долго и напряженно прислушиваться. Козленок беспокойно шевелился, что-то невнятно бормотал сквозь сон. Вдруг он вздрогнул, глубоко вздохнул, и Рог почувствовал, как ладошка брата неуверенно касается его, точно малыш хотел убедиться, что он не один. В ночной тьме, пахнувшей соломой и лошадьми, Рог прижал брата к себе, обнял его.
