— Нет, ты вызвала его своими эмоциями, так же нужно и прогнать его.
Парень стал позади неё и Миа спиной почувствовала исходящее от него тепло.
— Собери всю свою грусть вот здесь, — он коснулся её груди в области сердца, — всю печаль о смерти Фиделиуса, всё, что тревожит тебя сейчас.
— Откуда ты знаешь про смерть моего дедушки?
— Я был на его похоронах.
— Я тебя там не видела.
Рэм зарычал, подавляя раздражение. Он чувствовал, что ещё немного и он сорвется, и, как минимум, покалечит эту болтливую девку:
— Послушай, я понимаю, что у тебя много вопросов, и ты, непременно, хочешь заговорить меня до смерти. Но сейчас… — он пытался говорить спокойно, но всё же сорвался, — нужно разобраться с тем пиздецом, который ты устроила!
Миа вздрогнула и отступила от него на шаг. Вот теперь он её пугал. Впервые с момента их «знакомства» ей действительно стало страшно находиться рядом с ним.
Она судорожно вздохнула и перевела взгляд на простирающийся у её ног и исчезающий в ночной мгле город, стараясь собраться и выполнить то, что, но сказал. Миа вспомнила все прекрасные моменты, которые пережила благодаря дедушке — его любящий взгляд, заботливые руки, теплые летние вечера на вилле у озера, а потом утро, когда ей сообщили, что его больше нет. В памяти всплыл образ его бледного, изборожденного морщинами лица, в гробу, в окружении цветов.
Ей тогда казалось, будто он просто спит после долгого дня. Стоит лишь взять травинку и пощекотать его нос или ухо, чтобы он, как и раньше, поморщился сквозь сон, начал ворочаться, а потом проснулся, не в силах больше притворяться, что не замечает её шалости. Но его больше нет…
Небо прорезала огромная молния, через секунду над девушкой оглушающей волной прокатился гром, дождь усилился.
— Хорошо, — крикнул ей в ухо Рэм, — а теперь выпусти все это из себя, позволь грусти уйти.
Миа стояла на вершине холма под проливным дождем и чувствовала, как скорбь переполняет её, просачивается в каждую клеточку тела, собирается в груди и поднимается к горлу горьким комком. И вся эта энергия, наконец, хлынула из неё сплошным потоком. Миа задрожала всем телом, по её лицу покатились слезы. Горько закричав, она упала на колени и спрятала лицо в ладонях. Она плакала так, как ещё никогда в жизни. Рыдая в голос она громко сетовала на деда, обвиняла его в том, что бросил её тут одну, проклинала тот день, что подарил ей жизнь, но принёс смерть двум самым дорогим для неё людям. Миа, наконец, изливала всю обиду и боль, что угнетали её так долго, и тяжёлый камень в груди начал понемногу таять.
