- На, говорит - помяни жёнку свою, Кузьма.
Взял я, значит, поминальное - а сам всё как дурак талдычу:
- Так она померла или как?
- Второй день как схоронили, пока ты, грешная харя, из соседней деревни припёршись, в сенках отсыпался!
Заплакал я горько-горючими слезами, водку выпил и закусь съел. Сунулся за кисетом в карман, а выудил только осиновый листок.
Весь золотистый, как диадем-звезда.
