Никогда в жизни я не видел, чтобы собака спала с раскрытой пастью, вывалив розовый язык. Осененный внезапной догадкой, я легонько пнул ногой тяжелую треугольную голову.
Собака была мертва.
Я присел перед будкой, взялся рукой за мягкий, еще теплый загривок и выволок животное на снег. Крови не было. Значит, в него не стреляли. Но не от инфаркта же он откинул лапы, черт возьми!
Кажется, я уже не поспевал за стремительным развитием событий и терял контроль над ситуацией. Открыв входную дверь, дворник вольно или невольно предоставил преступнику полную свободу действий. Мне достаточно было выйти из дома, чтобы дважды наткнуться на результат этих действий.
За моей спиной послышались тяжелые шаги. Я обернулся. Ко мне приближался дворник с метлой на плече. Присев рядом с трупом собаки, он взялся за мощные челюсти обеими руками, раздвинул их, заглянул в глубину глотки и покачал головой. Потом выпрямился и пнул ногой здоровенную миску. Вместе с засохшими обглоданными костями на снег вывалились маленькие кусочки вареной колбасы.
– Похоже, проглотила псинка отраву, – почти равнодушным голосом произнес дворник, поправляя на голове шапку. – Кто-то из гостей лишнего шума побоялся…
Меня задело, что этот «простой» человек так легко и безапелляционно определил, кто мог отравить собаку, а кто не мог.
– А почему именно кто-то из гостей?
Дворник повернулся ко мне и смерил меня продолжительным взглядом.
– А потому что на своих она и так бы не лаяла – зачем тогда ее травить?
Я промолчал. Возразить мне было нечего. Дворник сделал простой и верный вывод, вычеркнув себя, а заодно и Ольгу, из списка подозреваемых.
Я вернулся в дом, закрыл за собой дверь на ключ и остановился у лестницы, раздумывая, куда мне пойти и что предпринять. У меня не было сомнений, что отравление собаки и пропажа пистолета из машины – два логически следующих друг за другом события. Чтобы незаметно, не привлекая внимания, выйти из дома за пистолетом, а затем вернуться обратно, злоумышленник кинул собаке отравленную колбасу. Значит, как минимум на двух уликах его можно поймать: на промокшей в глубоком снегу обуви и на отраве, которой он воспользовался.
Я направился к Лере, сам не зная, что именно влекло меня к этой девушке: то ли желание одним махом доказать ее вину и поставить точку, то ли стремление укрыться в надежном месте, где менее всего можно было ожидать выстрела в спину, то ли инстинктивная тяга к стройной самочке.
Но когда я без стука распахнул дверь комнаты, отчего Лера испуганно забилась в самый дальний угол дивана, я понял, что мною управляют амбиции сыщика.
