– Вы уверены, что она взяла свою записку? – Я сделал ударение на слове «свою».
– Ой, ой, ой! – замахала руками Виолетта и едва не задела мое лицо. Она уже почти касалась меня своей грудью и слегка вытягивала в мою сторону шею, будто хотела меня поцеловать. – Не задавайте мне компрометирующих вопросов. Я ни в чем не уверена. Это не мое дело. Приедет милиция и во всем разберется. А я постараюсь сохранить улики.
– Вы смелая женщина.
– Спасибо, золотой мой! – ответила Виолетта, втягивая воздух широко раскрытыми ноздрями. – Спасибо…
Она вдруг изменилась в лице и резко отшатнулась от меня. Я услышал, как она сопит. Ее глаза сузились и буквально утонули в морщинах, отчего стали напоминать чернослив.
– Что-нибудь не то? – спросил я и машинально посмотрел на подошвы своих ботинок.
– Не то, – подтвердила Виолетта. Она перестала принюхиваться и медленно попятилась от меня.
Мне стало неловко, и я на всякий случай обнюхал рукава своей куртки.
– Вам, наверное, что-то показалось, – предположил я, желая возродить наш доверительный разговор.
– Ага, – кивнула Виолетта, – показалось… Не вздумайте ко мне приближаться. Я выцарапаю вам глаза.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Милиция разберется, с кем я вас путаю… И как это вы сразу нашли щиток, где свет включается? – развивала свои подозрения Виолетта.
Она поравнялась с дверью своей комнаты. Не сводя с меня глаз, сняла с шеи шнурок с ключом, открыла дверь и быстро скрылась в комнате. Щелкнул замок.
Я еще раз обнюхал себя, пожал плечами и решительно направился по коридору в поисках выхода из этого дурдома. У торцевого зарешеченного окна коридор уходил вправо и оканчивался ступенями, ведущими в полуподвал. Я спустился вниз и открыл деревянную дверь с ажурной резьбой и цветными витражными стеклами.
Это была кухня, обставленная дорогой мебелью со встроенной техникой. Прикрыв дверь и не зажигая света, я подошел к окну. Прекрасно! Верхняя половина окна едва возвышалась над сугробами. Из него можно было выбраться незаметно и не привлечь внимания дворника, если вдруг тот случайно окажется неподалеку.
Я взобрался на разделочный стол, сдвинул ногой кастрюли и банки с крупами и стал открывать шпингалет. От фонарей, освещающих двор, в кухню проникало достаточно света, но у шпингалета была какая-то замысловатая конструкция, и мне никак не удавалось сдвинуть медную задвижку вниз. Когда у меня уже лопнуло терпение и я решил сбить шпингалет топориком для разделки мяса, за моей спиной раздался протяжный вздох.
