Я кончаю тяжело и с громкими матами, выбешенный собственными дерьмовыми фантазиями.
Это долго закончиться, как только я ее поимею.
Это просто неудовлетворенность от ее пафосного и фальшивого: «я не продаюсь!»
Конечно, блядь, ты не продаешься, ну так и я не собираюсь покупать.
Я прихожу в себя уже в номере. Прохладно, легко и ненавязчиво тянет прохладу кондиционер, на лбу — влажное полотенце. Моргаю, пытаясь привыкнуть в тусклому освещению и миру в полутенях, который постепенно обретает контуры и линии, превращается в нашу с Димой комнату в номере отеля.
Не сразу, но все-таки пытаюсь приподняться хотя бы на локтях. Что было перед тем, как я потеряла сознание? Габриэль? Его перекошенной злой иронией лицо всплывает в орнаментах полупрозрачных штор, которые треплет ветер, и поэтому улыбка то и дело кривляется, будто этот ненормальный даже здесь, сейчас, пытается сказать мне, какое я ничтожество.
Я знаю, что ничтожество, но за свои грехи буду отвечать перед Богом, а никак не перед Сатаной.
— Эй, привет, спящая красавица…
Голос Димы буравит мою дурную фантазию, и призрачная улыбка Габриэля растворяется со штор.
— Прости, от меня одни неприятности, — говорю то, что должна сказать в этой ситуации любая воспитанная девочка. На самом деле мы оба знаем, что это просто формальная отписка, слова, за которые я прячу свое неудобное присутствие в его жизни.
Есть две вещи, которые, несмотря на противоположность, могут до абсурдного хорошо уживаться друг с другом. Первая — не всегда люди, которых мы любим, нам удобны. И вторая: любимый и удобный — это не синонимы. Поэтому как бы Дима ко мне не относился, я доставляю ему кучу проблем.
И раз уж так вышло, что прошлое не стало ждать, когда я откопаю его скелете в темном шкафу, то самое время добровольно вручить будущему мужу свое грязное белье. И надеяться, что он меня простит.
— Он просто полный урод, маленькая. — Дима гладит меня по волосам, и я обхватываю его руками. — Эта проститутка… Черт, Габриэль делает это назло мне.
Погоди, что? Назло тебе?
— Дима, я думаю, что….
Он не дает мне закончить. Отстраняется, убедившись, что мне не нужна его помощь, чтобы сесть, и встает, разделяя нас парой метров тропической ночи и блоком лунного света. Дима жует нижнюю губу и все мои попытки открыть рот пресекает тяжелым взглядом. Понятия не имею, с какими внутренними демонами он сражается, но выглядит так, будто собирается взять чемпионский кубок.
