— Ты как думаешь Влад? — Но ответом было мерное похрапывание вампира.
— Ты чего там уснул? — Свесившись со стола и разглядывая спящего вампира, проговорил Влад. — Умаялся бедненький, вон даже копыта откинул.
Влад во сне шелохнулся, будто показывая, что еще не совсем отбросил копыта.
— Ну что ж поспи, а я тут покараулю, чтоб нас с тобой тепленькими эта мегера в свои клешни не заграбастала, а то с нее станется. — Так под свое мерное болтание Куман и не заметил, как уснул.
— Зинка! Зинка! — Орала на весь двор баба. — Вот стерва, опять подворотни со своими хахалями протирает. Чтоб тябя черти потаскуху энтакую забрали. Ночь на дворе, а энтой шлюхи дома нету.
— Чаго орешь? Тябя мамаша на другом конце дяревни слышно. — Закрывая калитку на запор, ответила молодая девица лет двадцати. Ее рябое лицо, казалось, даже в сумерках вечера отливало краснотой, на нем резко выделялись белые, словно брошенные в отбеливатель, брови с ресницами. Только тонкий вздернутый носик как-то скрашивал неприглядность внешности. Посторонний человек, взглянув со стороны на эту девушку, скорее всего, пожалел бы ее. С такой внешностью дальше этой деревни и рыпаться не стоит, подумал бы кто угодно, но только не наша девица. В свои двадцать лет она была довольно опытная женщина в делах амура, могущая заткнуть за пояс любую умудренную жизнью старуху. Поняв довольно рано все недостатки своей внешности, девица обреченно вздыхать не стала, а решила сама о себе позаботиться, так сказать взять быка за рога. Прозябать в этой забытой богом удмуртской деревеньке всю жизнь наша красавица отнюдь не собиралась. Ей было ясно, что у ее многодетной матери, не имевшей при этом мужа, разжиться деньгами для переезда в большой город не удастся, а заработать в колхозе, где зарплату платят трудоднями, вообще не реально. Выход был ей ясен как белый день. Помочь могут только мужики, которые не прочь время от времени покинуть под покровом сумерек свою благоверную женушку, расплывшуюся до невероятных размеров от постоянных родов, да кричащих неугомонных чад, вечно снующих под ногами, и за небольшую плату позабавиться, молодым, хотя и не очень привлекательным телом. Чем занимается любимая дочурка, мамаша знала, ее больше злило то, что оная деньгами с матерью делиться не хочет, а в доме еще девять босоногих ртов, и все требуют пожрать. Деревенские бабы давно обходили их дом стороной, и в деревни Зинка прослыла гулящей. Часто по утрам, выходя на улицу, видела её мать обмазанные дегтем свои ворота. По первых она старалась удалить этот изобличающий знак, но со временем смирилась и оставила все как есть. Деревенские бабы даже как-то собрались и устроили ее дочери темную, долго потом отлеживалась на печи Зина, зализывая раны, и боялась выйти за ворота.
