— Ну, ты это, может, так обойдемся? — Увидав на лице сослуживца страдание, стал успокаивать Влад. — Ну этих грымз, подумаешь, мы че-нибудь другое придумаем.
— Нет. — Театральным голосом, преисполненным решимости, выкрикнул Куман. — За правое дело и на соловки пойду.
— Чего? — Не понял Влад.
— Да так, не обращай внимания, пошли, а то мы и так задержались.
Повернувшись, они направились в сторону маячившего затянутого черной пеленой громадного сооружения больше походившего на шахту по добыванию ядерного топлива, чем на дворец повелителя.
— Да уж, — почесал меж рог Куман, осматривая вблизи сооружение. Уверенность его в миг испарилась. Скосив глаза в сторону своего напарника, увидел в его зенках немой вопрос. Делать нечего, подумал Куман, сам напросился, да и без этих грымз им все-равно не попасть быстро в Запределье, а время не ждет. — Давай иди к воротам. — Обратился он к Владу.
— Слушай, а может ну его, как-то боязно, что-то даже копыта дрожат.
— В котелке Азазело твои копыта сварятся. — Напомнил Куман.
— А если Лютик узнает, что мы его слуг обманом взяли, он же нас… Брр… Представить страшно.
— А ты не представляй. Запомни, победителей даже у нас не судят. А для достижения цели все средства хороши. Ты лучше подумай, что будет, если мы Тинея не доставим. Так что давай вперед, не дрейфь, двум смертям не бывать, а одну не миновать, в принципе мы и не миновали. И вообще, дальше Запределья не сошлют, вот мы на всяк случай и разведаем по чем там фунт соли.
— А зачем тебе соль? — Не понял Влад.
— Слушай ты, дерево баобаб, хватит задавать вопросы. Вперед.
Соня, выйдя из дому, подняла глаза к небу. Светило солнышко, но для утра было немного зябко. Передернув плечами и плотнее закутавшись в легкую шаль, шагнула за ворота. Сегодня выходной, на улице тихо и пустынно, все отдыхали после рабочей недели, и торопиться подниматься с мягких постелей никому не хотелось. Вот и ладненько, думала Соня, глядишь, быстро добегу к Федьке, никто не остановит, да и расспрашивать не будет. Очень уж она не любила попусту молоть языком как некоторые соседки. А уж если соберутся у колодца, да еще в выходной день, так до вечера стоят и чешут языком, кто у кого родился, кто где женился, кто к кому под юбку заглянул, а уж если чужую жену кто где прижал, так тут хоть беги не оглядываясь, а то заклюют сообща. Как начнут расспрашивать, что и как, так и хочется схватить коромысло да всех разогнать. Нет, вообще она с соседями жила мирно, ни с кем никогда не сорилась, в разговоры не вступала, а как спросят о чем, так и ответит, но уж сильно не любила всех этих бесед. Да и ее редко задевали. Хоть и посмеивались в спину, а все ж таки побаивались. Знали, что ожидать можно всего от них, еще не забыли Катерину, хотя многое приврали к правде. Так думая обо всем, Соня и не заметила, как оказалась перед воротами дома, где Федор с Клавдией снимали комнату. Соня поначалу просила их жить вместе с ними, да Федор воспротивился, говорит, в приживалы не пойду, сами заработаем. Каждая попытка уговорить их оканчивалась отказом зятя. Так порешили снимать жилье. Что ж поделаешь, молодежь хочет самостоятельности. Больше Соня об этом не заговаривала. Приоткрыв калитку, позвала:
