— Давай найдем местное начальство и поговорим.
— Можно и поговорить, Виктор Иванович, но это пустая трата времени.
Мы все- таки пошли к председателю сельсовета. Мужик лет шестидесяти ковырялся на своем огороде. Абсолютно спокойный и равнодушный.
— Денег на дрова, уголь нет. Дадут или не дадут, понятия не имею. Детей кормить нечем. Будем надеяться, что зиму переживут. Может, родители какую-то копейку подбросят. Я сделать ничего не могу. Если Вы хотите организовать питание детям, то это Ваша инициатива и ваши проблемы. Хотите — делайте, хотите — нет. Место для столовой выделить не можем. Да и зимой-осенью куда дети будут ходить. У них обувь плохая. В грязи завязнут. Я сделать ничего не могу. Практически трудоспособных в селе не осталось. Всего Вам доброго, — и занялся опять своими грядками.
Так у меня зачесались кулаки, захотелось ему дать по этой сытой равнодушной морде. Но он здесь представитель власти. И с этим надо считаться. Я шагал обратно к школе и считал, сколько надо денег на реальную помощь. Я понимал, что если впрягусь, то обратной дороги для меня нет. Не позволит самолюбие. Лучший вариант — это культурно сказать «до свидания», уехать и все забыть. Но как забыть этих съежившихся в комочек детей? Как забыть их голодные глаза?
Меня все время тянет кому-то помогать. И помощь эта уходит, как вода сквозь песок. Я вспомнил, как в дом Малютки просили купить мобильные телефоны, цветные телевизоры, магнитофоны, комплекты взрослого белья, сервизы. Как я считал средства, которые доходят до людей через благотворительные фонды. Максимально двадцать-тридцать процентов, а остальное уходило на содержание самого фонда. Оплата офисных помещений, зарплата сотрудников, и не маленькая. А здесь конкретная помощь, без всяких посредников. Мы сели рядом с Тамарой.
— Сколько детей в школе?
— Пятьдесят девять и восемь учителей.
— Ну, что давайте считать: пятьдесят девять плюс восемь учителей, плюс повариха, плюс три всего семьдесят человек для питания.
— Мы не будем питаться. Нас можно вычеркнуть, — заявила одна из учительниц.
— Вычеркнем, но сначала запишем, — ответил я. — В день надо по четыре гривны, а это триста двадцать гривен. Двадцать пять дней на триста двадцать это восемь тысяч гривен в месяц. По май месяц — восемь месяцев. Это шестьдесят четыре тысячи. Оборудование столовой, газовая плита, посуда, зарплата поварихи. Итого восемьдесят тысяч или по десять тысяч гривен ежемесячно. Что равняется от шести до семи тысяч долларов в месяц. Ирина, мы сможем это все потянуть? С нашими объемами и прибылями?
