Первые дни Иван не торопился. Понимая, что ситуация не позволит ему сделать вторую попытку, он старался собрать воедино возможные методы и способы действий на яхте, посреди пустоты, в которую не выйти. И из которой не войти.
Так думал тогда Иван. Мысль всегда ограничена опытом, и потому человек не способен заглянуть в свое будущее. А может, это и к лучшему? Сто долгих дней. Цифра успокаивала, помогала бороться со стремлением к спешке. Тем не менее ожидание внутри Ивана росло, готовя ростки недовольства. Он стал замечать за собой прорывы раздражительности, после которых Натали замыкалась в себе на несколько часов. Взаимопонимание восстанавливалось само собой, но с каждым разом на это уходило все больше времени. Дыхание космоса проникало внутрь яхты. Ощущения притуплялись, а организм компенсировал недостаток внешних контактов и раздражений беспричинной активностью. Иван как мог пытался противостоять чувству равнодушия, потере способности удивляться. Периодически вспыхивало почти непреодолимое лихорадочное желание отбросить все условности и, пройдя на палубу второго класса, снять и растоптать немодные поляроиды. И взглянуть в глаза, прежде чем сделать то, что надо сделать. Чтобы справиться с этим желанием, он заказывал приключенческие и батальные видеосериалы, включался в работу дежурной смены, пытаясь ощутить себя то навигатором, то Хранителем Паруса... Но все быстро надоедало. К тому же Иван считал долгом скрывать от Натали присутствие на яхте Реда и свои планы.
Яхта готовилась к встрече с Артефактом. Отрывочные данные об Одиссее, домыслы, вымыслы, слухи о нем пропитали все помещения "Гандхарвы". Натали, как и, наверное, все остальные туристы, только и говорила что об Артефакте. Как-то по ее просьбе Иван включил трансляцию из рубки управления. На этом канале звуковая информация всегда шла более серьезная, чем на других. Комментаторы старались привязываться к научным данным, к практике космоплавания. Иван считал причиной тому участие в работе канала самого Майка Дарре.
...Стены растаяли, открыв черную бездну, усеянную сияющими горошинами. Холод и жуть пронзили Ивана, будто лучи звезд стали иглами, несущими на острых кончиках страх и недомогание. Но вот впереди возникли кресла дежурной смены. Впрочем, поймал себя на очередной неточности Иван, слово "впереди" едва ли годится. То направление, куда обращены в данный момент глаза навигатора, не обязательно означает "впереди". Кто знает, где сейчас это впереди, за какой стеной каюты.
