— Эй, поднимайся, Верка, уходим отсюда, — прошептала Катька и снова подоткнула подругу острым локотком под бок, — давай-давай, сматываем удочки по-быстрому…
Вероника будто ее и не услышала. Лежала в прежней своей странно-неудобной позе, ткнувшись лицом в снег, и лишь плечи ее чуть-чуть сдвинулись с места и задрожали мелко, и руки еще сильнее сжали затылок.
— Господи, Верка, потом, потом плакать будешь! Нашла время… Надо быстрее сматываться отсюда, пока нас тут эти бандиты не пришибли. У меня уже зуб на зуб не попадает! Давай, Верка, вставай! Отползаем быстро к забору! Потом нарыдаешься…
— А я и не рыдаю!
Вероника пошевелилась в снегу, подняла на Катьку темное, вмиг осунувшееся лицо. Никаких следов слез на нем не было вовсе, а был один только сухой гнев, блеснувший из ее глаз так яростно-пронзительно, что Катька вдруг испугалась даже — сроду она таких отчаянных глаз у подруги не наблюдала… А в следующий момент испугалась еще больше. Так испугалась, что понять не могла — то ли кино она смотрит какое нереальное, сидя в холодном сугробе и клацая зубами, то ли на самом деле все это наяву происходит…
Резко поднявшись на ноги, Вероника вдруг рванула к темному крыльцу и в два прыжка оказалась у двери в дом и потянула ее на себя по-мужски сильно. Катька и опомниться не успела толком, как уже загрохотало-зашмякало в доме опрокинутыми в темноте под Вероникиными ногами то ли пустыми ведрами, то ли еще какой домовой утварью, которую хозяйки обычно держат в сенцах. А потом послышались голоса. Женские. Один хриплый и злой, а другой, наоборот, звонко-четкий и совершенно спокойный, ясно произносящий слова-выстрелы. Вероникин же голос… Господи, откуда у нее такой голос-то взялся?
Спохватившись, Катька быстро закопошилась в пухлом снегу, вскочила и опрометью бросилась вслед за подругой. Проскочив через темные сенцы и тоже погрохотав чем-то под ногами, заскочила в полуоткрытую дверь, и совершенно вовремя заскочила, потому как в маленькой кухоньке этого дома уже развернулась между хозяйкой да Вероникой настоящая борьба за лежащий на столе хозяйский мобильник. Хозяйка, неопределенного, пегого цвета то ли крашеная блондинка, то ли природная блеклая шатенка, пыталась прорваться к своему родному телефону, а Вероника, стало быть, ей этого не разрешала. Катька хозяйке в лицо заглядывать не стала и, мгновенно оценив ситуацию, вцепилась в ее пегие волосы и с силой отбросила на стул. Еще и за плечи придержала — не дергайтесь, мол, девушка…
