— Давай, ты же помнишь… она без умолку говорила о горячем…
Она ждет, пока я восполню остаток, и молчание растягивается так долго, что мне, наконец, приходится сдаться.
— Хот-доге? — предполагаю я.
Мама смеется и ударяет меня по руке.
— Нет! О горячем воздухе в воздушном шаре, который ты заказал для вас, чтобы встретить рассвет!
Я как раз делаю глоток пива, так что чуть не выплевываю все содержимое в траву. Каким-то образом мне удается проглотить пиво и кивнуть, подыгрывая.
— Конечно, да… воздушный шар. Мы стольким были заняты, что я забыл о нем.
— Ого, наверное, ваш роман напоминает водоворот. Она и о верблюдах мне рассказала. Знаешь, я не видела ни единого верблюда в своей жизни!
Какого черта, Мэделин?
— А, да. Она любит верблюдов, — снова киваю я.
— Прогулка на верблюде по парку. Так изобретательно, Адам. Большинство мужчин шаблонно придерживаются прогулки на лошадиной упряжке, но не ты. Кто научил тебя быть романтиком?
Я тяну за воротник своей рубашки, пытаясь послабить материал.
— Ха. Думаю, у меня это от тебя.
— Клянусь, когда я смотрю на нее, я вижу, какими именно будут мои внуки.
В моей голове начинают звучать тревожные колокольчики.
— Внуки? Да ладно, мам, мы встречаемся всего пару недель.
На ее лице написано изумление.
— Мэделин говорит, что намного дольше, и что вы уже обсуждали свадьбу следующей весной.
— Следующей весной?!
Мне не стоило оставлять Мэделин с мамой наедине. Я думал, она подыграет. Будет милой, помолчит — таков был план.
— Это действительно кажется быстро, — признает мама. — Она солгала?
Выбор ею слова заставляет меня выйти из себя.
— Нет, конечно, нет. То есть, мы с ней всего лишь упоминали об этом. Ничего серьезного.
Я думал, мое сердце умерло — исчезло — после Оливии, но Мэделин доказала, что оно живо и стучит, стучит так сильно, что я едва могу сидеть ровно. Она выходит со стопкой тарелок в руках, и я слежу за ее приближением к столику для пикника, ожидая, пока она посмотрит на меня, чтобы я одним взглядом мог поведать ей, насколько я зол. Она игнорирует меня, а почему бы и нет? Между Кэти и моими племянницами, у нее едва ли находится свободная минутка. Элли забрала ее коричневые сандалии и расхаживает в них по двору. Пейтон криком заявляет, что будет сидеть возле Мэделин за ланчем. А когда вмешивается Элли, то оба места рядом с Мэделин становятся занятыми.
Теперь меня раздражает даже это. Она не должна была очаровывать их, она должна была побыть лишь тепленьким тельцем. Мне нужна была живая, дышащая девушка, чтобы моя семья перестала пилить меня, а она очаровала их всех, что, скорее всего, усложнило мою жизнь в разы. Я беспрестанно слышу о Мэделин и Мышонке. Меня раздражает даже то, что ее имя повторяется в каждом предложении.
