Шел час за часом, Лена не появлялась, и к концу дня у Сергея упало настроение. Не придали бодрости ни ароматный кофе из термоса, ни предусмотрительно захваченные из дому бутерброды с югославской ветчиной, внутри нарастала обида. Не на Лену - насильно мил не будешь, какие к ней претензии? - а на себя самого: чего ради он ни с того ни с сего вообразил, будто дело в шляпе?..
Лена позвонила к нему на работу в понедельник.
- Сережа, здравствуйте! Узнаете меня?
- Леночка? Куда вы пропали?
- Раньше я никак не могла позвонить. Нас всем курсом с бухты-барахты послали в совхоз, убирать морковку. Сперва говорили - на неделю, а вышло - на три. Вы на меня очень сердитесь?
- Что вы! - воскликнул Сергей. - Как бы поскорее увидеть вас? Встретимся сегодня?
- Сережа, я тоже очень-очень соскучилась. Честное слово! - виноватым тоном произнесла Лена. - Я ведь звоню с вокзала... До полуночи буду отмываться, стирать, гладить. Может быть, завтра?
- В котором часу?
- Когда хотите.
- По такому случаю я досрочно вырвусь с работы и ровно в час дня буду под вашими окнами. Ладно?
- До завтра!..
Они начали встречаться и проводили вдвоем все свободное время. Во вторник Сергей без устали катал Лену на машине по самым красивым местам Карельского перешейка, в среду, снова улизнув с работы, сводил ее в Эрмитаж, в четверг - в Русский музей, а в пятницу перед вечером, когда только-только зажглись уличные фонари, привез на набережную Мойки.
- Ты когда-нибудь бывала здесь? - спросил Сергей, выходя из машины.
- Нет.
Лена подошла к парапету и стала рядом с Сергеем.
- Перед тобой Новая Голландия, - с чувством гордости объявил Сергей.- Мое любимое место... Тебе здесь нравится?
- Не торопи, дай осмотреться, - попросила Лена, зябко поеживаясь от сырости. - Почему его так назвали?
- Кругом вода. Это остров в форме треугольника, в основании у него Мойка, а по бокам каналы - Крюков и Круштейна. Свое название Новая Голландия получила еще при Петре Первом.
Ничего красивого, а тем более замечательного, как показалось Лене, здесь не было. Берег острова порос жухлой травой и полого спускался к воде, а высокая кирпичная ограда была ничем не примечательной, если не считать уродливых сторожевых будок, около которых, притопывая, чтобы согреться, взад-вперед прохаживались нахохлившиеся от холода охранники в синих шинелях.
- Больно мрачное сооружение, - с сомнением протянула она, рассматривая коричнево-красный фасад Новой Голландии.
