Теперь давайте все подумаем, что может сказать и показать человечество посланнику от соседней разумной цивилизации? Поэтому совершенно естественно, что Межгалактическое Планетарное Сообщество наложило на вашу планету карантин на посещение извне, как на цивилизацию, глубоко инфицированную злом.
Любопытство умолкла и в комнате повисла тишина. Все трое сидели неподвижно и не сводили с пришельца глаз. Наверное, лица всей группы землян выражали крайнюю степень удивления или иных глубоких эмоций, потому, что Любопытство, глядя на них, явно смутилась и продолжила извинительным тоном:
– Наверное, я сказала вам нечто, что находится за гранью вашего понимания и вы не готовы это принять? Реакция ваших лицевых мышц на мои слова меня озадачила. Вы меня простите?
– Простите меня за вторжение! – раздался приятный и доброжелательный голос Абсолема по громкой связи. – Я бы не прерывал вашу беседу, если бы не два обстоятельства. Первое: я сумел привести в рабочее состояние унификатор нашей гостьи. Нестор, зайди за ним в цех. Второе: Директор Центра очень желал бы лично иметь беседу, поэтому любезно просит Любопытство уделить и ему немного внимания. Его прибытие ожидается через сорок секунд. Директор также просил передать, что Любопытство может покинуть нас в любое удобное ей время по своему усмотрению.
Голос Абсолема смолк, Нестор поднялся на ноги:
– Любопытство, я не встречал более приятного собеседника, чем ты! Ты позволишь нам всем прийти, чтобы проводить тебя?
– Конечно! Я сама не ожидала, что моё приключение так счастливо закончится. Вы меня просто спасли и очень радушно приняли!
6
Самая тёмная ночь всегда перед рассветом. Звёзды ещё горели в чёрном небе, Луна зашла. Холодная воздушная волна, пришедшая из джунглей, скоро превратится в приятную утреннюю прохладу. Ещё немного, и проснутся первые утренние птицы.
Тени крупных сов бесшумно проносились среди деревьев. Утомлённые после ночной охоты птицы возвращались в свои гнёзда. Звонкие цикады смолкли, и мир погрузился в тишину. В такой час даже самые стойкие не всегда могут побороть сон.
За толстым стеклом бойницы тусклый свет мониторов освещал безмятежное лицо оператора, отбрасывая на стены контур фигуры, склонённой над стареньким компом. Усталый Милинд и сам не заметил, как сомкнулись его тяжёлые веки, когда он печатал сюжет своего нового рассказа. На экране потёртого лептопа жирным шрифтом выделялось название будущего произведения: “Жуткая Жуть или контакт третьей степени.”
