Фёдор Толстой | страница 7

Воскресные вечера, маскарады, любительские спектакли, непременно дававшиеся по случаю чьих-либо именин, собирали молодых литераторов и поэтов, молодых офицеров Главного штаба и гвардейских офицеров. Осенью 1825 года был устроен маскарад, на котором три аркадских пастушка исполнили трио на кларнетах. Это были Кондратий Рылеев, Александр Бестужев и композитор Алексей Верстовский. А в декабре Рылеев и Бестужев вышли на Сенатскую площадь. До восстания декабристов частыми гостями в доме бывали Федор Глинка, братья Бестужевы, Сергей Трубецкой, Никита и Александр Муравьевы, Сергей Муравьев-Апостол.

Толстого волновали идеи нравственного самосовершенствования и судьба России, «...придет же когда-нибудь время и для России, когда в ней будут служить верою и правдою на пользу дорогого отечества - не по чинам и не по протекции, а по личным способностям и знаниям дела, для которого поставлены»[^>1 Э.В. Кузнецова, указ, соч., с. 205.]. В распространении нравственности, просвещения, образования он видел возможность совершенствования общества и избавления народа от нищеты и крепостничества. В юности он активно участвовал в деятельности масонских лож, а позже был инициатором создания и организатором бесплатных школ для детей бедноты. В 1818 году Толстой стал членом «Союза Благоденствия». Во время тайного голосования, определявшего форму государственного устройства России, он отдал свой голос за республиканскую форму правления в России. Толстой был против всякого насилия, поэтому связи его с «Союзом Благоденствия» ослабевают, и в дальнейшей деятельности будущих декабристов он участия не принимал. «Боже мой, - писал Толстой, переживая гибель и ссылку друзей, - сколько молодых людей... умных, даровитых, превосходно образованных, истинно любивших свое отечество, готовых для него жертвовать жизнью, которые могли бы впоследствии по своим благородным качествам души и сердца, по уму и образованности быть усердными деятелями на пользу родного края, поборниками правды и защитниками угнетенных, несчастным, необдуманным, несбыточным заговором и явным восстанием погубили навсегда себя и лишили отечество полезных ему слуг»[^>1 Записки графа Ф.П. Толстого, с. 16.].

Не только шумная веселость и интимность вечеров привлекали в дом Толстого.

Морфей. 1852

Мрамор

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Федор Толстой (?). В комнатах. За шитьем

Государственная Третьяковская галерея, Москва

«В кругу графа возбуждены были интересы как отечественного просвещения, так и общественного благоустройства, политики,поэзии, литературы, науки; всему он сочувствовал, все ему было близко, все им изучено и ставило его высоко, как художника и как просвещенного человека. Несмотря на все это, он был прост, непритязателен и исполнен только стремления пользы общей. Перед авторитетом его, который он не давал и заметить, рождались не робость, не чувство своего ничтожества, но порывы к прекрасному, бодрость духа и желание деятельности»[