Отец до конца своих дней хранил верность памяти Александра Петровича и часто цитировал отрывки из запрещенной в то время повести Довженко, особенно те места, которые были наиболее близки его пониманию действительности. Например, как говорит Довженко о трагедии своего народа в годы войны: "И никто не стал им в пример - ни славные прадеды истории их, великие воины, ибо не знали они истории... Среди первых ударов судьбы потеряли они присягу свою, так как слово "священная" не говорила им почти ничего..."
Словами врага, немецкого офицера, Довженко так оценивает советский народ: "Ты знаешь, они не изучают истории. Удивительно. Они уже двадцать пять лет живут негативными лозунгами, отрицаниями Бога, собственности, семьи, дружбы!"
О советском чиновнике - на взгляд отца, довольно распространенном типе в те годы - Александр Петрович говорил: "Он был большим любителем разных секретных бумаг, секретных дел, инструкций, постановлений, решений. Он засекретил ими свою провинциальную глупость и глубокое равнодушие к человеку. Он был лишен воображения, как и всякий человек с сонным, вялым сердцем... У него не было любви к людям. Он любил себя и инструкции".
Сталин в своей обвинительной речи (Собр. соч., т. 15) говорил: "Довженко в своей киноповести выступает против политики советского правительства, клевещет на кадры... он критикует основные положения ленинской теории. Довженко пишет: "Всех же учили, чтобы тихие были да смирные... Все добивались трусости. Не бейся, не возражай! Одно было оружие - писать доносы друг на друга... Привыкли к классовой борьбе, как пьяницы к самогону. Ой, приведет она нас к погибели! Все железною метлою да каленом железом... лишь бы линия была чиста, хоть и земля пуста!""
Судьба автора была решена. Отец вспоминал, что после таких страшных событий Александр Петрович не каялся, не просил пощады, не говорил о себе "худых слов".
Киноповесть была запрещена к постановке и публикации. Довженко лишается работы на киностудии, его исключают из различных комитетов, в которых совсем недавно считалось за честь пребывание в них Александра Петровича.
Начались годы изоляции.
Довженко глубоко переживал запрещение "Украины в огне", но говорил об этом, по свидетельству отца, очень редко и только с очень близкими людьми.
Довженковское понимание мира во многом помогло отцу осмыслить и свою жизнь, и свое место в ней.
Кому-то это может показаться странным, но большинство друзей отца не были связаны с актерской профессией. Он очень уважал и ценил океанолога Александра Михайловича Гусева, доктора наук, профессора Московского университета. Александр Михайлович, помимо того, что был замечательным ученым, увлекался еще и альпинизмом. Когда во время войны немцы захватили Северный Кавказ и подразделения горной дивизии "Эдельвейс" установили на Эльбрусе фашистское знамя, специальная команда советских бойцов-альпинистов предприняла восхождение на эту труднодоступную вершину и водрузила там красное полотнище, тем самым утвердив наше превосходство. Так вот, в составе этой знаменитой роты был и Александр Михайлович Гусев.
