Устав искать пятый угол в комнате и без толку жонглировать колючим лазаретным одеялом, я решилась на побег. Точнее, на прогулку, желая успокоить ноющую ногу и проветрить затуманенную голову. Выломав пару зубцов в расческе, но приведя волосы в надлежащий вид, я собралась на прогулку. «Так ночь же», — сказал рассудок. «Сил нету сидеть в четырех стенах», — сказало мое упрямство. У меня к постельному режиму с детства сильная неприязнь, так что рассудок был вынужден замолчать. Спустя пару минут я уже брела по парковой дорожке, кутаясь в пальто и шурша опавшими листьями под ногами.
Ветер подхватывал их, катал по траве, собирал в маленькие смерчи и развеивал, унося в небо. Уже было не так тепло, как в сентябре, воздух был ароматным и влажным, над землей поднималась легкая дымка осенних туманов. А облака неторопливо ползли по небу, то пряча толстушку-луну за своими ошметками, то оголяя ее для лучшего обзора.
За спиной что-то где-то хрустнуло. Я замерла на дорожке и, оглядевшись, постаралась унять свою мечущуюся в истерике панику. Мало что, где и чем может хрустеть. Ежик веточкой, Бублик косточкой… моя буйная и порою слегка неадекватная фантазия любезно предоставила картинки из газеты, мягко намекая кто и, главное, КЕМ может хрустеть во мраке ночи. И мне сразу так спать захотелось. Там в палате тепло, хорошо, двери крепкие, окна маленькие, стены толстые. Да, срочно спать. Спать, спать, спать…со светом.
И я гордо засеменила обратно, проклиная свою тягу к прогулкам и неспособность развить нужную скорость для побега. А в кустах снова что— то хрустнуло, а потом зашуршало.
— Бу-бу-бублик? — с надеждой в писклявом голосе позвала я. — Хороший мой, не пугай меня, иди сюда.
Вот кто меня тянул за язык? Вот зачем я вообще рот открыла? Ведь сидел там кто-то под кустом, хрустел себе чем-то. Или кем-то. А теперь он зарычал и, судя по шуршанию, двинулся в мою сторону. Я тоже ускорила движение к заветным стенам лазарета. Но, как говорится, «не тут-то было». Пред мои ясные и увеличившиеся от страха очи вышла фигура, загородив путь к дальнейшему отступлению.
У фигуры в наличии было крупное телосложение, когти на мощных руках и ярко светящиеся янтарные глаза. Моя логика пребывала в полнейшем ступоре и судорожно искала хоть какое-то объяснение увиденному. Объяснение находиться отказывалось, а паника, объединившись с воображением, во всех красках рисовала продолжение той жуткой, кровавой картинки, что я видела. Кстати, у несчастной жертвы «неведомого убийцы» обозначились мои черты.
