Мои гребанные чувства. Ей нужен кто-нибудь. И она просит меня.
Иду.
Она открывает дверь, когда я подхожу к ее дому.
- Хэй.
- Привет.
Я анализирую на наличие хлебобулочных изделий для обследования повреждений. Кажется, минимальный, но чем это вызвано? Разве человек, который останавливался здесь прошлой ночью, причинил ей боль?
- Все хорошо?
Тупой вопрос. Она печет, явно, что нет.
Она берет скалку и раскатывает тесто.
- Оливер. Я ненормальная. Ты должен бежать от меня, как можно быстрее.
Какого черта?
- Что происходит?
- Ко мне приходил Чэд прошлой ночью. Это лучший друг Томми, который вместе с ним попал в аварию. Он исповедался у священника и решил, что пришло время простить пьяного водителя, который убил Томми.
Ладно. Но почему он остался на ночь?
Она останавливается и смотрит на тесто.
- Чувствую себя преданной. И такой одинокой.
Она замирает на мгновение, прежде чем взять тесто в руки и скатать его в шар.
- Мои родители считают, что не нам осуждать его. Мы должны проявить милосердие и простить его. Но я не хочу прощать его. Я хочу ненавидеть его. Я, Джилл и Чэд понимали это. Мы чувствовали одно и тоже.
- Кто такая Джилл?
- Невеста Томми. Одна из моих лучших подруг.
Она разрезает тесто и смазывает его джемом.
- Он хочет навестить его в тюрьме. И он хочет, чтобы я поехала с ним.
Мне до сих пор непонятно, почему этот парень остался на ночь. А может есть способ спросить об этом и не выглядеть при этом мудаком.
- Он приехал в город специально для этого? Чтобы поговорить с этим парнем?
Звучит как достаточно безопасный способ узнать, что было здесь прошлой ночью.
- Да. Они с женой приехали из Фды прошлой ночью.
- И что ты хочешь?
- Не ехать к убийце моего брата!
- Ну и не делай этого.
- Сразу после вынесения приговора, я видела его лицо, я понимала, черты его лица. Прошло время, и его образ размылся в моей памяти. Иногда я пытаюсь вспомнить, как он выглядит, и у меня получается, если хорошо постараться, но всё равно нечетко. Он больше похож на монстра, чем на человека.
- Я понимаю.
К сожалению, не все лица, совершившие преступления, монстры, но я определенно понимаю, что она чувствует.
Ее взгляд встречается с моим.
- Опять же, ты единственный, кто понимает меня.
В ее глазах так много боли. Агония. Я хочу, чтобы она улыбалась. Я хочу избавить ее от боли. Но я понятия не имею, как это сделать.
Она смотрит на свое «лекарство».
- Я всё испортила. Это нельзя есть. Как насчет вафель?
Она смотрит на меня, и меня тут же разрывает от того, что я вижу в ее глазах. Но потом она улыбается, делая вид, что все в порядке, и это поражает еще больше.
