— Ну как? — спрашиваю, прежде чем повернуть ключ и открыть дверь нашей квартиры.
— У тебя слишком много совести, — мягко и непонятно отзывается Кристина. Пытаюсь угадать, чего тут больше: одобрения или осуждения. Не успеваю. Дверь распахивается, и я оказываюсь лицом к лицу с Романом.
...и наказание
О том, каков в гневе Виктор Шкловский, красочно рассказал Бенедикт Сарнов, о том, каков — если не в гневе, то в обиде — Роман Якобсон, я и сама к тому времени знала.
Во время путешествия по Грузии нас повезли взглянуть на некое важное с исторической точки зрения место. Дорога предстояла неблизкая, выехать следовало пораньше, и мы сполна глотнули остроты и вкуса утренней свежести в горах. Пейзажи по пути открывались красоты невиданной, день, разгораясь, как и положено в этих благословенных местах в начале сентября, сиял, и мы то и дело просили выпустить нас на волю подышать воздухом, полюбоваться видом, сделать фотографии, а потом не спешили возвращаться в тесноту перегруженной машины. Задремавшему Роману вскоре надоели постоянные задержки, наскучило переходить от сна к яви, он стал понукать водителя и подгонять нас: «Пора-пора, поехали, опоздаем, закроют».
Исторически важный объект оказался гладкой возвышенностью, покрытой реденьким одеяльцем выжженной травы и усеянной исторически важными обломками, на которых, согласно преданиям, располагались некогда юноши, внимавшие мудрецам и, естественно, сами мудрецы, короче — древнейшей классной комнатой, где в отличие от современных учебных помещений силы телесные и умственные поддерживались молодым вином: углубление, вырытое в земле для объемистой амфоры, находилось тут же. Мы осмотрелись, выслушали исторический комментарий, удивились, восхитились, что-то сфотографировали. Затем разулись, глотнули (нет, не вина, а тепловатого кофе из термоса) и обнаружили, что делать нам нечего: изумительные пейзажи остались позади, утренняя прохлада испарилась, укрыться от жары было негде. Тут и дернуло меня невинным тоном прилежной студентки осведомиться: «Роман, а что здесь могли бы закрыть?» Наверное, он бы не рассердился, если б не дружный — в отместку за понукания по дороге, портившие поездку, — хохот, которым на мой вопрос откликнулись, но хохот прозвучал, Р.О. рассердился, и мне пришлось некоторое время пребывать в немилости, выслушивать и покорно сносить (заработала!) колкости в свой адрес, которые Р.О. не ленился отпускать.
То, что ожидало меня по возвращению от Шкловского, ни в какое сравнение не шло с мирным неудовольствием и мелкими подкалываниями, выпавшими на мою долю в Грузии. Громы и молнии обрушились на мою голову. Мою, а не Кристины! Что ж, справедливо: идея и осуществление принадлежали мне, мне и отдуваться.
