Через десять минут Октавиан вернулся обратно, кидая мне в руки мою сумочку. Не сказав ни слова, он активировал кип, и мы вновь куда-то полетели. Комментировать ничего не стала опять же из-за эйфории. Самое обидное было то, что в таком состоянии мне быть еще как минимум два дня, а это слишком долго. Октавиан привыкнет, что я перестала язвить, и больше не обратит на меня внимания.
Со вздохом покосилась в его сторону.
И почему я не могу к нему испытывать что-нибудь другое, что-то помимо ненависти? А ведь действительно, я никогда не задумывалась над этим…
— Прибыли, — вдруг произнес он, как по щелчку пальцев возвращая мне уже привычное чувство ненависти.
Но из-за эйфории, внешне я не подала виду, что меня его голос раздражает, мало того, даже улыбнулась, чего в присутствии Октавиана еще ни разу не делала.
— Идите, отдыхайте, и завтра постарайтесь не опоздать на работу, — не глядя на меня и продолжая сжимать руль, дал он указания.
— Слушаюсь и повинуюсь, — радостно ответила ему и взялась за ручку двери.
Но прежде чем мне удалось ее открыть, змей схватил меня за руку и дернул обратно. Я даже пискнуть не успела, как его широкая ладонь накрыла полностью мой лоб, а его лицо оказалось настолько близко, что я смогла хорошо разглядеть золотистые крапинки в его карих змеиных глазах.
— Что ты?… — выдохнула, но он перебил, шикнув на меня.
— Помолчи, — а взглянув мне прямо в глаза, дополнил: — Прошу.
И я действительно замолчала, продолжая глядеть ему в глаза, которые ненавижу больше всего. Почему послушалась, не знаю, но следующие ощущения оказались приятными.
Октавиан медленно начал возвращать мне эмоциональный фон, и я с облегчением смогла наконец-то вздохнуть. Все же трудно испытывать постоянно радость, когда хочется совершенно другого. И были эти ощущения настолько приятными, что я невольно прикрыла глаза и судорожно вдохнула, готовая вот-вот издать стон наслаждения. И я бы так и поступила, если бы в следующую секунду меня полностью не захлестнуло чувство ненависти, заставившее резко отстраниться от змея.
— Отпусти! — прорычала, а как только он убрал свою руку, начала тереть лоб, в желании избавиться от чувства прикосновения.
Мужчина промолчал и просто отвернулся, сжав руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— Не опаздывайте на работу, госпожа Белова, — нарочито спокойно проговорил он, продолжая смотреть исключительно вперед, на дорогу.
Его обращение ко мне вновь на «вы» подействовало как хорошая пощечина. С силой зажмурившись, я мотнула головой, чтобы успокоиться. Нет, так дело не пойдет. Что толку, если я буду продолжать его ненавидеть, а он меня нет? Будто игра с пустотой.
