Мне приходилось слышать об авариях, как артефакты кипа перестают функционировать и тогда водителю приходится несладко. Но были эти случаи настолько редкими и без больших последствий, что всегда только удивлялась, как так могло произойти, и сочувствовала водителю лишь о порче имущества.
Сейчас же, лежа в полной тишине на стеклах, чувствуя, как ветер гуляет по салону, который лишился трех дверей, одновременно радовалась, что сама осталась живой, и плакала, ощущая, как немеет рука и нога. Мне было наплевать на кип, и желала лишь помощи. Но время шло, а я все продолжала лежать с одной лишь надеждой, что это не последние мои часы. Даже Бони не отвечал, как бы громко, в силу своих возможностей, я его не звала. В салоне была только я и лежавший рядом, со свернутой шеей, покойник.
Сколько прошло времени — не знаю, но в какой-то момент я просто закрыла глаза и уплыла в беспамятство, не в силах бороться с внезапной слабостью.
Пробуждение мое было странным — я то видела ослепляющий белый свет, а то возвращалась обратно на дорогу, при этом испытывая боль в голове. Постоянные голоса преследовали мое перемещение, каждый раз комментируя новый кадр. Вот меня достают из кипа, при этом мужчина в черном костюме спасателя с белым воротником стойкой просит своего коллегу быть осторожным, поскольку у меня серьезные повреждения. Несмотря на то, что они все делали плавно, при движениях мне будто нож вонзался в грудь, и я невольно стонала. Иногда в такие моменты я вновь оказывалась в белом помещении, почти без одежды, а надо мной светилась круглая лампа, слепя ярким светом. Вокруг кто-то суетился, чем-то звенел, но не успевала я хоть что-то понять, как меня снова переносило обратно на место происшествия.
На этот раз я лежала на носилках возле большого белого кипа с мигалкой на крыше. С трудом повернув голову, увидела три транспорта службы безопасности, которые полностью переливались из красного в синий цвет. Их синхронное мигание окрашивало все вокруг в тревожные цвета, преобразуя окружение в какой-то триллер, где я невольно принимала участие.
Мимо меня расхаживал ночной патруль. Мужчины постоянно о чем-то разговаривали друг с другом и записывали показания в небольшие блокноты. До меня долетали лишь отрывки фраз, из которых мне удалось понять, что кип перестал работать при странных обстоятельствах, и что имеется один труп.
Блуждая взглядом по суетившимся людям в таких же костюмах, что и спасатели, только с золотыми эмблемами на левой части груди и обычным треугольными воротниками, я в какой-то момент наткнулась на господина Тойгера и Октавиана. Мне не нужны были очки, чтобы понять, что это они. Их силуэты я узнаю из тысячи других. Тигр что-то говорил начальнику, а тот постоянно хмурился, глядя на все еще темный участок дороги, который будто пожевал кип Бони, а как надоело — выплюнул.
