— Чья бы корова мычала, Ми-ми, сам натянул шлепанцы, я не слепая. И у меня не только кеды…
— …ну да, есть еще ботинки.
— Смотрю, ты наблюдательный, — проворчала я.
— И еще у меня память хорошая. Но в отличие от тебя я добрый и пушистый…
Мы выехали на мост, и движение стало свободнее. Каллахен даже позволил себе совсем превысить лимит скорости, зорко глядя по сторонам. Я прилипла к стеклу, разглядывая искрящийся в солнечных лучах залив. Можно было разглядеть несколько яхт на его поверхности, не говоря уже о наличии пестрящих купальниками и зонтиками многочисленных общественных пляжей.
— Ты еще не устраивал заплыв в океан? — поинтересовалась я, отлепляя себя от окна.
— Успеется. Я не такой фанат скакать через прибойные волны, — покачал Мика головой. — Очень хочу прокатиться с отцом на яхте. Можно заплыть подальше и понырять около рифа. Если будешь хорошо себя вести, так и быть — возьму тебя с собой. Если обещаешь не язвить.
— Просишь о невозможном! — рассмеялась я, изображая праведное возмущение. Мика хохотнул в ответ, насмешливо глядя на меня чуть искоса. Вальяжно закинув руки на верх руля, Каллахен выглядел как невозмутимый котяра, лениво и как-то равнодушно посматривающий по сторонам, поэтому я позволила себе сообщить об этом вслух.
— Ты определись, котяра или гей, — отозвался Мика.
— Гей, конечно же, раз уж единственный работающий во благо человечества член — у меня, — нашлась я.
Доехали мы на удивление быстро — и получаса не прошло. Видимо, повлияло то, что сам торговый центр находился не в центре, а на периферии. В центре всегда пробки, так что можно и не пытаться прорваться туда, если сильно торопишься. Впрочем, лично я никуда не торопилась. Хотя нет, ошибаюсь — из машины я все-таки торопилась выйти, потому как результат нашего пребывания с Каллахеном в замкнутом пространстве уже сказывался налицо: мы начинали опять собачиться из-за ерунды, несмотря на то, что некоторое время назад мы общались вполне радушно. Начали с поворота на парковку, и закончили уже стоя в лифте, поднимающего наши бренные тела на третий этаж, где меня ждала Джес. Мика заявил, что больше он уже психически не выдержит и что вероятнее всего, мы увидимся только дома.
— Разве я могу надеяться на такое счастье? — едко бросила я напоследок, выходя из лифта. Еще на подземной парковке Блондин сказал, где мы встречаемся с его мачехой, и что сам он с ней здороваться не пойдет, поскольку потом ему придется прощаться со мной “по взрослому”, а этот сложный процесс ни мне, ни ему не внушал оптимизма. Я тоже была всецело согласна с этим предложением, и даже возражать не стала. И из вредности не стала возражать, когда Блондин просто отрывал от души одну из своих кредитных карт — по собственной инициативе, правда, мотивируя это тем, что Джес удавит его потом, поскольку сама пользовалась кредиткой Аарона и считала (и считала правильно), что за все женские прихоти должен платить ее мужчина. А поскольку Каллахен формально считался моим мужчиной, да еще и со стажем в год, — его кредитка в моем кармане была уже обязательным атрибутом, учитывая его благополучное материальное положение.
