— Если что — аптечка есть на кухне, в одном из шкафчиков, — кивнула мне Джес на прощание. — Спокойной ночи. Отлично развеялись, кстати, — она улыбнулась в ответ на мою ухмылку. Когда я выходила в коридор, она как раз пыталась снять с супруга футболку. Да, мужчины такие забавные, когда немножко переберут спиртного. Впрочем, мы тоже, но это совсем другая история…
Закрыв дверь их спальни, я стала пробираться в потемках назад, чтобы посмотреть, как там Блондин. Ругаемся мы или нет, надо проверить, все ли в порядке. Я опять наткнулась на этот злополучный угол, поругалась на него зловещим шепотом, чтобы не беспокоить остальных в доме, и там уже, заметив тусклый свет из распахнутой двери спальни, дошла без происшествий.
Спящий Мика балансировал на самом краю кровати, уткнувшись лицом в подушку и накрывшись атласным покрывалом. Видимо, до одеяла его пьяная светлость не додумалась. Понадеявшись на то, что во сне он не упадет, а если и упадет, то тихо и без воплей, я отыскала любимую футболку и шорты, в которые переодевалась после душа днем, и забралась под одеяло, щелкнув выключателем лампы. Сдвинуть Каллахена, спящего на животе, мне представлялось смутной затеей, я не Геракл, поэтому пришлось оставить все как есть.
А кровать и правда шикарная.
Каллахен все-таки сверзился с кровати — но уже утром, просыпаясь. До меня в полусне донесся глухой удар об пол и такая ругань, что впору вскакивать с кровати и бежать за листочком бумаги и ручкой для повышения общего уровня знаний в этой области.
— На децибел ниже, вопишь как девчонка… — проворчала я сонно, накрываясь одеялом с головой.
— Отстань, женщина, не видишь — плохо мне, — отозвался Мика глухо. Он вновь забрался на кровать, завозился с одеялом, продолжая зловеще так ругаться на эту “чертову кровать с этим чертовым покрывалом в это чертово утро чертова дня”.
— Уймись ты… — фыркнула я. — Сам виноват, надо было вчера нормально под одеяло забираться.
Мне на голову опустилась одна из подушек, я от неожиданности взвизгнула и наугад пнула Блондина ногой. Попасть-то я попала, промахнуться было сложно, но толку ноль: в результате отбила себе большой палец на ноге, попав в район голени Каллахена-младшего.
— У-у-у… баскетболист хренов, — взвыла я, баюкая свою многострадальную ногу. — Костлявый как дистрофик!
— Лучше кости, чем целлюлит, — фыркнул Мика в ответ. Колкость я привычно пропустила мимо ушей — подобные намеки о том, что я не такая тощая, как все его пассии модельной внешности и явно анорексичного вида, я перестала воспринимать уже в старшей школе.
