— Я знаю, что ты не спишь. Поговори со мной, я переживаю не меньше твоего.
— Ты переживаешь? Ты самый жестокий эргл в мире. Как ты мог, он не заслужил столь строгого наказания, — лицо Жинары опухло от слез, но сейчас в глазах ярость и осуждение. — Я же тебе рассказала, как все произошло. За что, скажи мне — за что?
Инларон положил свою ладонь на руку дочери. Жинара попыталась убрать свою руку, но он удержал.
— Я его не узнал. Это не мой любимый Лакир.
— Это он, просто у него проблемы с памятью.
— Я не про память. Его поведение. Это не прежний Лакир. Он вел себя дерзко. Ты ведь слышала, как он со мной говорил, как с отцом.
— Ты и есть его отец или ты забыл?
— Я его отец, но в тронном зале во время суда нельзя вести себя фамильярно. Я не верю, что основы воспитания и этикета выветрились из его головы. Еще это папа, — после небольшой паузы добавил владыка.
— Да, так никто из нас никогда к тебе не обращался, даже наедине.
— Еще это человечески, он вел себя как человек. Я не чувствовал в нем эргла. Он чужой в нашем роду. Я не поверил ни одному его слову. Он не осознал, что натворил. Я лишил его крыльев для его собственной безопасности.
— Это ведь родовое заклинание на крови, оно очень редкое.
— Да. Я впервые его применил.
— Ты можешь его снять?
— Нет. Не сразу. Лет через пять можно пробовать, но обычно оно не поддается воздействию лет десять.
— Десять лет Лакир будет без крыльев?
— Да, если…
— Что, если?
— Если я буду жив.
— Нет, я ему об этом даже не сообщу.
— Вот видишь, ты тоже неуверенна в нем.
— Я спасла его в последний момент. Почему никто не кинулся за ним?
— Все были поражены происходящим.
— Ты действительно не мог придумать наказание помягче?
— Произошло нарушение наших законов, самое крупное нарушение со времен последнего прорыва. Виновник — сын владыки. Прояви я хоть толику слабости, противники тут же могли это использовать против нас. Странир давно метит на мое место, они только ждут повода. Мой поступок выглядит жестоким, но он не позволит усомниться в непредвзятости никого из клана. Это политика и безопасность Лакира. Я не верю, что он не повторит своей выходки. Теперь он сможет осознать и если он мой сын, то поймет.
— Ему будет нелегко. Он кинулся в пропасть, несмотря на то, что на нем был арестантский поводок. Если бы я не бежала за ним, он бы разбился. Он шел на смерть. Он не хочет жить без крыльев.
— Для эргла остаться без крыльев — равносильно приговору.
— Значит он эргл, не человек — эргл.
