– Колт, я смотрю футбол, потому что это футбол. Мне плевать на статьи о футболистах и их жёнах или семьях, – отмахнулся от меня мужчина.
– Ну, тебе следовало бы начать, – усмехнулся я.
Может Ал и не попал бы в передрягу тогда, и не был бы высветлен прессой как мудак, что разбил семью Мэйбели, несмотря на пристальное внимание прессы к жизни Гордона. По какой-то причине, СМИ не нашли эту историю увлекательной, если бы не то, что моего начальника штаба застукали в офисе губернатора со спущенными штанами. Буквально.
– И ты клеился к той принцессе… Откуда она была?
Ал вздёрнул подбородок…Он бросал вызов. Уолшу чертовски хорошо известно, откуда она была.
– Принцесса Монако, грёбанный мудак. И я не знал, что она должна была обручиться с Принцем Швеции. Она даже не упомянула об этом, когда я по самые яйца…
Ал перебил меня:
– Заткнись. Я не хочу слышать о твоих яйцах.
Подняв руку, Уолш отвернулся в сторону. Надеюсь, мне удалось заткнуть его, покончив с этой темой.
– Просто говорю, что я не святой. Если мне удастся выиграть президентскую гонку – СМИ разорвут моё прошлое в клочья. Это будет всюду. И спасения не будет, – сказал я.
Моя грудь напряглась от мысли о своём потенциальном будущем. Вот обратная сторона того, чтобы быть политиком и публичной персоной – мне не под силу справиться с ней.
Ненавижу внимание. Ненавижу то, что репортёры думают, что имеют право совать нос в мою личную жизнь. Но, родившись в семье Матис – мне следовало бы смириться с этим. Мои кузены счастливы позировать для фотографий шатающихся вокруг них папарацци, чего не сказать обо мне. Но, кажется, что и сами папарацци не очень-то и заинтересованы в их скучной жизни. Воспитывать детей в браке и работать в конгломерате, изготовляющем конфеты – не так уж скандально, не то, что мои выходки. И моя внешность только помогает мне в этом.
Ал раздражённо вздохнул:
– Ты же знаешь, что я люблю тебя, парень. И так же ты знаешь и то, что если твой папаша хочет, чтобы ты стал Президентом – ты станешь Президентом.
Уолш напомнил мне о том, что я прогибаюсь под каждую папину прихоть. Он не распекает меня на этот счёт – мужчина просто заявляет это как факт, который я не могу отрицать. Мой друг прав – я марионетка своего отца. И кланяюсь каждому его желанию.
– А то я не знал этого. Я просто расстроен. Он уже достаточно поиздевался надо мной, и мысль о том, чтобы выставить свою кандидатуру… От этого я просыпаюсь посреди ночи в поту.
